Целующиеся кузены
Поделись знанием:
К:Фильмы 1964 года
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
| Целующиеся кузины | |
| Kissin' Cousins | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор |
Эллис В. Картер |
| Композитор |
Джин Нельсон |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
96 мин. |
| Бюджет |
$800 тыс. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Целующиеся кузены» (англ. Kissin' Cousins) — музыкальный фильм 1964 года с участием Элвиса Пресли, Артура О’Коннелл и Гленды Фаррелл. Премьера фильма состоялась 6 марта 1964 года.[1]
Содержание
Сюжет
Американский военнослужащий Джош Морган (Пресли) отправляется к своим дальним родственникам Татумам по приказу начальства. Он должен убедить семейство Татумов продать их землю, на которой согласно армейским планам должен быть построен ракетный комплекс. Оказавшись на месте, Джош неожиданно сталкивается со своим двойником, который оказывается одним из членов семейства Татумов и полностью похожим на него.
В ролях
- Элвис Пресли — Джош Морган/Джоти Татум
- Артур О’Коннелл — Паппи Татум
- Гленда Фаррелл — Ма Татум
- Джек Альбертсон — Капитан Роберт Джейсон Салбо
- Памела Остин — Селена Татум
- Синтия Пеппер — Капитан Мидж Райли
- Ивонн Крэйг — Азали Татум
- Дональд Вудс — Элвин Донфорд
- Томми Фаррелл — Сержант Уилльям Джордж Бейли
- Беверли Пауэрс — Труди
Саундтрек
| 'Kissin' Cousins' | ||||
 | ||||
| Саундтрек Элвис Пресли | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска | ||||
| Жанр | ||||
| Длительность |
38:60 | |||
| Лейбл | ||||
| Профессиональные рецензии | ||||
|
AllMusic [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=10:hxfpxqy5ld6e ссылка]
| ||||
| Хронология Элвис Пресли | ||||
| ||||
Саундтрек к фильму записан в октябре 1963 года на студии «RCA Records» в Нашвилле, штат Теннесси. Музыкальный альбом с одноимённым названием был выпущен в апреле 1964 года после премьеры фильма.
Список композиций
Сторона 1
- «Kissin' Cousins (Nº 2)» (Берни Баум, Билл Гиант, Флоренс Кэй)
- «Smokey Mountain Boy» (Л. Розенблатт, Виктор Миллороуз)
- «There’s Gold in the Mountains» (Берни Баум, Билл Гиант, Флоренс Кэй)
- «One Boy Two Little Girls» (Берни Баум, Билл Гиант, Флоренс Кэй)
- «Catchin' on Fast» (Берни Баум, Билл Гиант, Флоренс Кэй)
- «Tender Feeling» (Берни Баум, Билл Гиант, Флоренс Кэй)
Сторона 2
- «Anyone (Could Fall in Love with You)» (Бенни Бенджамин, Лучи де Джисас, Сол Маркус)
- «Barefoot Ballad» (Долорес Фуллер, Ларри Моррис)
- «Once Is Enough» (Рой С. Беннетт, Сид Теппер)
- «Kissin' Cousins (Nº 1)» (Фред Вайз, Рэнди Старр)
- «Echoes of Love» (Боб Робертс, Рут Бахелор)
- «Long Lonely Highway» (Док Помус, Морт Шуман)
Состав музыкантов
- Элвис Пресли — вокал
- The Jordanaires — бэк-вокалы
- Милли Киркхам — бэк-вокалы
- Скотти Мур, Грэди Мартин, Джерри Кеннеди, Гарольд Брэдли — гитара
- Боб Мур — бас-гитара
- Флойд Крамер — фортепиано
- Бутс Рэндольф, Bill Justis — саксофон
- Доминик Фонтана, Бадди Харман — барабаны
Интересные факты
- В «Целующихся кузенах» Элвис исполнял две роли — людей, похожих как две капли воды и различимых только по цвету волос. Его дублёром выступил Лэнс Ле Гот, лицо которого можно заметить в одном кадре благодаря халатности оператора.[2]
- Съёмки фильма были закончены в рекордные сроки — за семнадцати дней. Издержки производства составили $1,3 миллиона.[3]
- Ивонн Крэйг, сыгравшая в одном из эпизодов фильма также снялась в более ранней киноленте с участием Элвиса Пресли, сыграв Дороти Джонсон в фильме «Это случилось на всемирной выставке».[3]
Даты премьер
Даты приведены в соответствии с данными kinopoisk.ru.
-
США — 6 марта 1964 -
Финляндия — 11 сентября 1964 -
Швеция — 26 сентября 1964 -
Дания — 26 декабря 1964 -
Германия — 1 октября 1965
См. также
Напишите отзыв о статье "Целующиеся кузены"
Примечания
- ↑ [elvis.virtbox.ru/html/ks.htm Фильмография Элвиса Пресли] на сайте elvis.virtbox.ru (рус.)
- ↑ [www.tonnel.ru/?l=gzl&uid=97&op=bio 40 фактов из жизни Элвиса Пресли] на сайте tonnel.ru (рус.)
- ↑ 1 2 [www.geocities.com/elvismdb/ithappenedattheworldsfair.html It Happened At The Worlds Fair]. Elvis Movie Database(недоступная ссылка — история). Проверено 28 апреля 2009. [web.archive.org/20050111103849/www.geocities.com/elvismdb/ithappenedattheworldsfair.html Архивировано из первоисточника 11 января 2005]. (англ.)
Ссылки
- Kissin' Cousins (англ.) на сайте Internet Movie Database (англ.)
- [www.allmovie.com/work/kissin-cousins-27542 «Kissin' Cousins»] на сайте «allmovie» (англ.)
- [www.elvispresley.com.au/elvis/presley/kissin_cousins.shtml For Elvis Fans Only] Информация о фильме на веб-сайт, посвящённом кинофильмам Пресли (англ.)
- [www.elvisnews.com/Presentation/Functional/Page/Shop.aspx?command=show&item=1224 Рецензия] с веб-сайта [www.elvisnews.com/Presentation/Functional/Page/Home.aspx?command=list ElvisNews.com] (англ.)
Рецензии на DVD
- [www.dvdtalk.com/reviews/29705/kissin-cousins/ Рецензия] Стюарта Галбрейта IV на сайте [www.dvdtalk.com/ DVD Talk], 8 августа, 2007. (англ.)
Отрывок, характеризующий Целующиеся кузены
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
