Центральная группа армий (НАТО)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Центральная группа армий, ЦГА (Central Army Group, CENTAG) — оперативно-стратегическое объединение Объединенных Вооруженных сил НАТО в Европе (SACEUR), существовавшее с 1952 по 1994 годы. Зоной ответственности ЦГА являлась территория бывшей американской оккупационной зоны Германии — земли Гессен, Рейнланд-Пфальц, Бавария и часть территории земли Баден-Вюртемберг. В своем составе имели четыре армейский корпуса — два американских и два немецких. Воздушную поддержку группе армий оказывало Четвертое объединенное тактическое авиационное командование. Штаб — Хайдельберг, ФРГ[1].

В 1994 году ЦГА было преобразовано в Объединенные сухопутные силы Центральной Европы (LANDCENT) путём слияния с расформированной Северной группой армий.





История

Центральная группа армий была создана в 1952 году из дислоцированных в Европе американских войск. Штаб располагался в Кемпбелловких казармах, Хайдельберг, ФРГ. В 1955, после создания Бундесвера, в отдел планирования ЦГА был допущен немецкий персонал. В 1959 году отдел планирования был преобразован в штаб ЦГА. Командование группой армий осуществлял американский генерал.

Задачей группы армий стала защита центральной и южной Германии от любого потенциального советского вторжения. В состав группы вошли 5-й и 7-й американские корпуса и 2-й и 3-й корпуса Бундесвера.

В августе 1961 штаб ЦГА был перенесен в Хаммондские казармы в Мангейме, ФРГ, где и оставался до декабря 1980 года. Затем штаб ЦГА был возвращен в Кембелловкие казармы и, в целях лучшей координации, совмещен со штабами Четвертого объединенного тактического авиационного командования и Объединенного командования мобильных сухопутных сил (AMF(L)).

В июле 1993 года ЦГА была объединена с расформированной Северной группой армий (СЕВАГ, NORTAG) и преобразована в Объединенные сухопутные силы Центральной Европы (LANDCENT). Штаб LANDCENT был создан в Хайдельберге 1 июля 1993 года.

Состав военного времени на 1989 год

7-я американская армия — штаб ЦГА

  • Штаб 7-й американской армии, Хайдельберг, ФРГ
    • 1-й батальон 10-го полка специального назначения, Бад-Тёльц
    • 7-е командование снабжения, Райнберг
  • Берлинская бригада, Западный Берлин
    • 4-й батальон 502-го пехотного полка (6 М106, 12 M901, 14 M113, 8 M125)
    • 5-й батальон 502-го пехотного полка (6 М106, 12 M901, 14 M113, 8 M125)
    • 6-й батальон 502-го пехотного полка (6 М106, 12 M901, 14 M113, 8 M125)
    • Рота «D» 40-го танкового полка (14 M1A1)
    • Рота «F» 40-го танкового полка (14 M1A1)
    • Батарея «C» 94-го полка полевой артиллерии (8 М109А3)
    • 42-я инженерная рота
  • 18-я инженерная бригада, Карлсруэ, ФРГ
  • 56-е артиллерийское командование, Швебиш-Гмюнд
    • Штаб и штабная батарея
    • 1-й батальон 9-го полка полевой артиллерии (36 «Першинг-2», в 1987 заменены на 27 M270)
    • 2-й батальон 9-го полка полевой артиллерии (36 «Першинг-2», заменены на 27 M270)
    • 4-й батальон 9-го полка полевой артиллерии (36 «Першинг-2», заменены на 27 M270)
    • 2-й батальон 4 пехотного полка
    • 38-й батальон связи
    • 55-й батальон поддержки
    • 193-я авиационная рота

3-й немецкий корпус

5-й американский корпус

7-й американский корпус

  • Штаб корпуса, Штутгарт, ФРГ
  • Артиллерия 7-го корпуса, Штутгарт
  • 11-я боевая авиационная бригада
  • 7-я инженерная бригада
  • 14-я бригада военной полиции
  • 2-е командование снабжения

2-й немецкий корпус

  • Штаб корпуса, Ульм
  • 2-е артиллерийское командование
  • 2-е инженерное командование
  • 2-е командование ПВО
  • 2-е авиационное командование
  • 2-е командование связи
  • 2-е ремонтное командование
  • 2-е командование снабжения
  • 2-е медицинское командование

См. также

Напишите отзыв о статье "Центральная группа армий (НАТО)"

Примечания

  1. мотострелковая
  2. Штатно, американский батальон состит из четырёх боевых рот (А, В, С, D) по 14 танков или БМП каждая. В танковом батальоне, как правило, 2 танковые и 2 механизированные роты, в механизированном — 1 танковая и 3 механизированных, либо все 4 механизированные

Источники

  • [www.scribd.com/doc/61301646/5/French-Army]
  • [books.google.com.ua/books?id=ZNm0n9SwRQIC&pg=PA99&lpg=PA99&dq=6th+Armoured+Brigade,+Soest&source=bl&ots=c65L_kKgKM&sig=lQaK5YLD622YqOKZpX7k4cOBko4&hl=en&sa=X&ei=vd-YT_rdFIvY4QTP9MDFBg&ved=0CDYQ6AEwAw#v=onepage&q=6th%20Armoured%20Brigade%2C%20Soest&f=false]
  • [british-army-units1945on.co.uk/default.aspx], [www.relikte.com/nds_heer/index.htm]
  • de:Gliederung des Feldheeres (Bundeswehr, Heeresstruktur 4)
  • [www.cerclenationaldesanciensmilitairesstationnesenallemagne.com/pages/histoire.php]
  • [www.cerclenationaldesanciensmilitairesstationnesenallemagne.com/content/pdf/archive/Unit_C3_.pdf]
  • [www.tanaka-world.net/?p=444]
  • fr:Forces françaises en Allemagne#Forces françaises stationnées en Allemagne dans les années 2000
  • [orbat.com/site/history/historical/france/army1984infrench.html]
  • [www.usarmygermany.com/Sont.htm]
  • [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/dictionary/details.htm?id=11566@morfDictionary ЦЕНТРАЛЬНАЯ ГРУППА АРМИЙ : Министерство обороны Р&#1086 …]
  • Отрывок, характеризующий Центральная группа армий (НАТО)

    – Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
    – Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


    Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
    «Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
    – Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
    – Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
    – Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
    – Улюлюлюлю! – кричал Николай.
    Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
    – Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
    – Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
    – Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
    Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
    Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
    – Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
    Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
    Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
    Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
    Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
    С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
    – О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
    – Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
    Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
    – Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


    Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
    Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
    Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
    Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
    «Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
    Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
    – Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
    Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
    Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
    – Что у вас там было? – спросил Николай.
    – Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
    Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
    Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
    Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
    Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
    Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
    Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
    Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
    Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
    Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
    Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
    В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
    – Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
    – Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.