Центральная мечеть города Актобе
| Мечеть | |
 Внешний вид (после расширения) | |
| Страна |  Казахстан
|
| Область | Актюбинская область |
| Город | Актобе |
| Адрес | ул. Ш. Берсиева, 22 |
| Течение, школа | Ханафитский мазхаб |
| ДУМ, мухтасибат | Духовное управление мусульман Казахстана |
| Тип мечети | Джума-мечеть |
| Строитель | ТОО «Интерстиль» |
| Архитектор | Айвар Саттаров |
| Стоимость | 700 млн тенге |
| Благотворители | организации и граждане Актобе |
| Строительство | 2012—2014 годы |
| Основные даты: | |
| Последний имам | Серикжан Еншибайулы |
| Вместимость | 1250 человек (до реконструкции: 200) |
| Состояние | действующая |
| Таравих | 
|
| Ифтар и сухур |
|
Центра́льная мече́ть го́рода Актобе́ (каз. Ақтөбе қалалық орталық мешіті) — мечеть в городе Актобе, расположенная на улице Шыганака Берсиева.
Строительство первой мечети города, на месте которой затем была возведена Центральная мечеть, началось в 1901 году и было закончено через 2 года. В комплекс мечети, помимо основного здания, входили медресе, гостиница, стоянка для лошадей и дома священнослужителей. Эти сооружения были разобраны во время Великой Отечественной войны для нужд строительства. Мечеть была вновь построена в 1990 году, а в 2014 году рядом со старым помещением мечети было возведено новое просторное здание по проекту Айвара Саттарова.
История
Согласно данным из книги Фёдора Тарасенко «Город. Годы. Люди. Жизнь.»[1], фундамент мечети в восточной части Актобе был заложен в 1901 году. Однако, несмотря на готовый проект будущей мечети, строительство на время прекратилось из-за причин материального характера и неурожая. Окончательно мечеть была построена только в 1903 году, а первый намаз был прочитан в ней в 1904.
Впервые вопрос о строительстве мечети в Актобе был поднят еще в 1885 году, когда начальником Актюбинского уезда был Сунгуров. Этот вопрос был вновь поднят при уездном Султане Сейдалине. К 1900 году на строительство мечети внесли пожертвования около 200 человек. Основными инициаторами строительства были татарские купцы, которые по некоторым данным проживали в том районе, где сейчас расположена мечеть. Среди них стоит отметить оренбургского купца Махмутбая Ибрагимова, который пожертвовал крупную сумму денег на строительство будущей мечети и ездил в Ташкент для консультации со специалистами.
Кроме основного здания мечети, в комплекс входили дома имамов и муэдзинов, гостиница для приезжих мусульман, медресе и стойло для лошадей. Первым имамом стал Омар-хазрет, а первым муэдзином — Зейнолла Януаров, которого для этого специально пригласили из Уфы.
После возникновения СССР, в 1921 году мечеть была закрыта, а имамы подверглись репрессиям. Имам Омар-хазрет был сослан в Карагандинский лагерь, где и умер после голодовки в 1925—1926 годах. После этого мечеть в 1934 году была переделана сначала в типографию, затем в склад драмтеатра. В годы Великой Отечественной войны прилегающие здания мечети были разобраны на стройку заводов рентгеноаппаратуры и сельскохозяйственных машин.
В 1990 году по инициативе руководителей города мечеть была вновь открыта. В 2012 году было начато расширение мечети и строительство нового корпуса[2].
Летом 2014 года, после двух лет строительных работ, Центральная мечеть предстала перед прихожанами в обновлённом виде. Старое здание мечети, в связи с исторической ценностью, было решено сделать музеем, а рядом построить новое вместимостью 1250 человек, в котором предусмотрены мужские и женские молельные залы, столовая и тому подобное. Средства на строительство были собраны с пожертвований актюбинских организаций и жителей города, в общей сложности было потрачено около 700 млн тенге. Автором проекта стал татарстанский архитектор Айвар Саттаров, который ранее участвовал в строительстве мечети Нур Гасыр[3].
На торжественном открытии мечети присутствовали Верховный муфтий Казахстана Ержан Маямеров и аким города Актобе Ерхан Умаров.
Казахский народ пережил немало тяжелых времен, когда в стране не было спокойствия, не было возможности читать намаз, держать пост. Сегодня пришло то время, о котором мечтали наши предки. Нам нужно сохранить и беречь наше единство и впредь. Пусть новая мечеть станет центром духовного воспитания молодёжи.
— Ержан Маямеров
К открытию мечети народно-демократической партией «Нур-Отан» была приурочена научно-практическая конференция на тему «Ханафитский мазхаб — духовное наследией Средней Азии», в которой, помимо Верховного муфтия, принимали участие: заместитель акима области Марат Тагимов, заместитель председателя Агентства по делам религий Казахстана Галым Шойкин, первый заместитель председателя Совета муфтиев России Дамир Мухетдинов, профессор Евразийского национального университета Досай Кенжетай, ректор Российского исламского института Рафик Мухаметшин, директор департамента по делам религий Актюбинской области Бауыржан Есмахан[4].
Напишите отзыв о статье "Центральная мечеть города Актобе"
Примечания
- ↑ Федор Тарасенко. [www.phoenix.kz/gl13.htm Вековая святыня актюбинского мусульманства] // Город. Годы. Люди. Жизнь.
- ↑ Аманкос Орынгалиулы [www.aktobegazeti.kz/?p=17688 Старая мечеть возродится] (казах.) = Көне мешіт жаңарады // Газета Актобе. — 2012.
- ↑ [www.diapazon.kz/kazakhstan/kaz-othernews/62069-v-aktobe-otkrylas-obnovlennaya-gorodskaya-centralnaya-mechet-foto.html В Актобе открылась обновленная городская центральная мечеть (ФОТО)], Газета «Диапазон» (20.06.2014). Проверено 25 сентября 2014.
- ↑ Сатыбалды Сәуірбай [egemen.kz/?p=30832 Ханафи мәзһабы – Орталық Азияның рухани мұрасы] // «Егемен Қазақстан» : газета. — 24.06.2014.
Литература
- Гульжан Базылкызы [www.aktobegazeti.kz/?p=1372 Первая мечеть в Актобе] (казах.) = Ақтөбедегі алғашқы мешіт // Газета «Актобе». — 2009.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Центральная мечеть города Актобе
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
