Центральное бюро краеведения

Центральное бюро краеведения (ЦБК) — общественная организация, координировавшая краеведческую работу в СССР и существовавшая с 1922 по 1937 г.

Бюро было создано в 1922 г. по решению 1-й Всероссийской конференции научных обществ по изучению местного края при Российской академии наук. Оно имело отделения в Ленинграде и Москве. С 1925 г. бюро находилось в ведении Наркомпроса РСФСР.

ЦБК возглавляли академик С. Ф. Ольденбург (1922—1927) и П. Г. Смидович (с 1927).

В составе Ленинградского отделения бюро работали библиографическая и фото-краеведная секция (председатель Н. Н. Павлов-Сильванский), экскурсионно-экспедиционная секция(председатель Б. А. Федченко), фенологическая секция (председатель Д. О. Святский), секция охраны природы, памятников искусства, быта и старины (председатель П. Е. Васильковский), библиотека (руководитель С. Ф. Ольденбург) и издательство. ЦБК издавало журнал «Краеведение», бюллетень «Известия ЦБК», справочную и методическую литературу.

В 1930 ЦБК координировало деятельность более чем 2,3 тысяч краеведческих организаций и экскурсионных станций, под его руководством проходили Всероссийские краеведческие конференции и конкурсы, разрабатывались образовательные программы.

Ленинградские краеведы (И. М. Гревс, Н. П. Анциферов и другие) в противовес узкому «производственному» краеведению разработали концепцию «гуманитарного краеведения», в котором местность и город рассматривались как «собирательная личность». Они уделяли большое внимание сохранению памятников культуры.

После фабрикации органами ОГПУ так называемого «Академического дела» провинциальные отделения ЦБК были представлены как филиалы «монархической контрреволюционной организации». В 1929-30 годах прошли аресты краеведов по всей стране. В 1930 г. по «Делу о контрреволюционной группировке в ЦБК» были арестованы и осуждены Г. А. Штерн, Г. Э. Петри и др.

В августе 1931 Н. П. Анциферов, Б. Ф. Чирсков и другие (всего 25 человек) были во внесудебном порядке осуждены по сфабрикованному делу о «контрреволюционной группировке в экскурсионной базе».

Решением 2-го съезда краеведов Ленинградской области в декабре 1929 было ликвидировано Общество изучения местного края. В начале 1930 произошла «чистка» аппарата ЦБК и в Ленинграде была закрыта секция охраны природы, памятников искусства, быта и старины. В мае 1930 решением Президиума ЦБК было ликвидировано его Ленинградское отделение. В 1931—1932 годах были закрыты пригородные экскурсионные станции в Парголове, Стрельне, Озерках, Лахте, был ликвидирован Музей природы Северного побережья Невской губы в Лахте, большая часть научных коллекций которого была уничтожена.

ЦБК было ликвидировано в 1937 г. по постановлению СНК РСФСР.

См. также

• Общество изучения русской усадьбы

Ссылки

• [memorial-nic.org/terror/18.htm ЦЕНТРАЛЬНОЕ БЮРО КРАЕВЕДЕНИЯ]
• Филимонов С. Б. [cheloveknauka.com/v/21495/a Историческое краеведение в России и документальные памятники (1917—1929 гг.). Автореф. дис. ... докт. ист. наук]. — М., 1992.

Отрывок, характеризующий Центральное бюро краеведения

– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.