Центральный комитет Балтийского флота
Центральный комитет Балтийского флота | |
Лидер: | |
---|---|
Дата основания: |
28—30 апреля 1917 |
Дата роспуска: |
4 марта 1918 |
Штаб-квартира: |
пароход «Виола» |
Союзники и блоки: |
К:Исчезли в 1918 году Центральный комитет Балтийского флота (ЦКБФ, Центробалт) — коллегиальный орган матросских масс, созданный для координации деятельности флотских комитетов. После упразднения должности командующего Балтийским флотом в декабре 1917 года вся реальная власть на флоте перешла к созданному 28—30 апреля 1917 года Центробалту.
Революция 1917 года в России |
---|
Общественные процессы |
До февраля 1917 года: Предпосылки революции Февраль — октябрь 1917 года: |
Учреждения и организации |
Вооружённые формирования |
События |
Февраль — октябрь 1917 года: После октября 1917 года: II Съезд Советов |
Персоналии |
Родственные статьи |
Центробалт объявлялся «высшей инстанцией всех флотских комитетов Балтийского флота, без одобрения которой ни один приказ, касающийся жизни Балтийского флота, не может иметь силы» и имел право контроля деятельности командования, за исключением оперативных и технических вопросов[1]. Тем не менее во время Моонзундской операции представители Центробалта вмешивались в оперативные распоряжения командования[2][1]. Вскоре после учреждения Центробалта командиры кораблей стали выбираться судовыми комитетами. Для ускорения большевизации Черноморского флота туда была осенью 1917 года послана делегация Центробалта, что привело к массовым убийствам офицеров[1].
19 сентября Центробалт вынес постановление о непризнании Временного правительства, а в дни Октябрьской революции Центробалт оказал активное содействие большевикам. 4 марта 1918 года комитет был распущен, так как «подпал под влияние анархистов» . Вместо него создан Совет комиссаров Балтийского флота (Совкомбалт), 6 комиссаров которого назначались Советом Народных Комиссаров РСФСР, а 13 комиссаров избирались личным составом флота, большинство в этом совете комиссаров получили большевики, вошли также эсеры и анархисты. [3]
В первый состав Центробалта вошло 33 человека (по другим данным, 31), в том числе 6 большевиков и 4 сочувствующих. Председателем комитета был избран большевик П. Е. Дыбенко. Первоначально комитет размещался на небольшом пароходе «Виола», однако впоследствии забрал в своё распоряжение бывшую императорскую яхту «Полярная звезда», а потом — «Штандарт»[2].
Г. К. Граф крайне отрицательно оценивает деятельность Центробалта и считает, что комитет во многом способствовал скорейшему развалу флота[2].
Напишите отзыв о статье "Центральный комитет Балтийского флота"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.navy.su/daybyday/april/28/index.htm 28 апреля 1917 г. Образован Центробалт]
- ↑ 1 2 3 Граф Г. К. На «Новике». Балтийский флот в войну и революцию / Предисл. и комментарии В. Ю. Грибовского. — СПб.: издательство «Гангут», 1997. — 488 с. илл. ISBN 5-85875-106-7. Тираж 5300 экз. // 2-е издание
- ↑ Н.С. Кровяков [statehistory.ru/books/N-S--Krovyakov_Ledovyy-pokhod-Baltiyskogo-flota-v-1918-godu/7 "Ледовый поход" Балтийского флота в 1918 году]
Источники
- [bse.sci-lib.com/article120643.html Центральный комитет Балтийского флота] // Большая советская энциклопедия.
- Граф Г. К. На «Новике» : Балтийский флот в войну и революцию / Предисл. и комментарии В. Ю. Грибовского. — 2-е изд. — СПб.: Гангут, 1997. — 488 с. — 5300 экз. — ISBN 5-85875-106-7.
- Назаренко К. Б. Флот, революция и власть в России: 1917—1921. — М.: Квадрига : Русская панорама, 2011. — 488 с. — 1000 экз.
Это заготовка статьи о флоте. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Центральный комитет Балтийского флота
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.