Центральный рынок (Ростов-на-Дону)

Старый базар (Неофициальное название «Старбаз», официальное в советское время — рынок Андреевского района, сейчас — ЗАО «Центральный рынок» Ростова-на-Дону), расположен в старейшем районе Ростова — Ленинском. Помимо своей социальной роли быть «площадью в городе для торговли съестными и другими припасами на воле…» является историческим центром донской столицы. Район рынка ограничен с востока переулком Семашко, с юга — улицей Тургеневской, с запада — проспектом Будённовским и с севера — улицей Станиславского. В этот почти правильный прямоугольник, помимо основной территории рынка, входят: со стороны улицы Тургеневской — здание Ростовского института (филиала) Российского государственного торгово-экономического университета; со стороны улицы Станиславского — подворье Собора Рождества Пресвятой Богородицы,со стороны переулка Семашко — возведенное в советское время двухэтажное здание бывшего магазина «Тысяча мелочей» и памятник архитектуры — знаменитый Дом П.Р.Максимова, названный так по фамилии первого владельца, известного в те времена торговца зерном. Это — одно из первых каменных строений города, построенное в первой половине XIX века, предположительно — по проекту Шаржинского. Есть сведения о том, что в одной из лавок в этом доме служил приказчиком, а затем, став купцом, торговал П.Е.Чехов — отец будущего знаменитого писателя и драматурга.

История

Во многом благодаря Старому базару возник, и долгие годы развивался Ростов купеческий. История города отсчитывается с 15 декабря 1749 года, когда вышел императорский указ об учреждении в устье реки Темерник таможни «для сбору по тарифу и внутренних пошлин с привозимых из турецкой области и отвозимых из России за границу товаров…». Первые упоминания о ростовском рынке есть в исторических документах, датированных сороковыми годами XVIII века, но его исторические корни уходят еще глубже. В начале XVIII века здесь, на Полуденке, была построена небольшая деревянная часовня, освященная в честь Рождества Пресвятой Богородицы, которой суждено было стать своеобразным хранителем будущего городского рынка. В 1820 году на торговой площади по проекту архитектора Шаржинского были построены деревянные Гостиные ряды, положившие начало формированию архитектурного ансамбля Центрального рынка. Старый базар стал так именоваться после того, как в 1840 годах о себе заявил Новый базар, который специализировался на продаже непродовольственных товаров. В 1905 году он был полностью уничтожен пожаром во время еврейских погромов и в 1906 году вновь открыт, но, возможно, в другом месте. Точных сведений об этом нет. В 1860 году на месте ветхой деревянной Рождество-Богородичной церкви был построен и освящен великолепный каменный собор Рождества Пресвятой Богородицы. Его проект был выполнен академиком К.А.Тоном, а средства на строительство выделили донские купцы С.Н.Кошкин и Ф.Н.Михайлов. В 1878 году по проекту войскового архитектора А.Кампиони на средства купца П.Максимова была построена 4-х ярусная колокольня, завершившая формирование архитектурного ансамбля Старобазарной площади. К 1893 году на Старом базаре было завершено строительство трех крытых павильонов. Проектировал рынок городской архитектор Соколов. Проекты второго и третьего крытых рынков демонстрировались на Нижегородской ярмарке 1896 года, где были удостоены золотых медалей и стали эталоном для рынков других городов России. Сегодня сохранился только третий крытый рынок, который отреставрирован и сейчас носит название вещевого павильона №1 ЗАО«Центральный рынок», а два других и колокольня были разрушены немецкими бомбардировщиками во время Великой Отечественной войны. На месте руин в начале 60-х годов XX века был построен мясной павильон, который после реконструкции, проведенной в 1989-90 гг., приобрел свой сегодняшний облик, ныне известный всей России.

Рынок сегодня

Бурная вторая жизнь Старого базара началась с начала 90-х годов, когда прежде муниципальное предприятие было акционировано. С этого момента в его реконструкцию и строительство новых капитальных сооружений были инвестированы значительные средства. В результате реконструированы вещевые павильоны №1 и №2. Построены еще два крытых павильона, ныне вошедших в состав вещевого павильона №2. Реставрирован исторический вид центрального входа в рынок со стороны проспекта Будённовский. На очереди - грандиозная реконструкция центральной части рынка с постройкой новых крытых павильонов и подземной автомобильной парковки, которая коренным образом изменит весь архитектурный его облик и создаст единый гармоничный комплекс с Рождественским собором, открыв изумительный вид на храм со стороны набережной реки Дон.

Интересные факты

В Ростове любят рассказывать байку про то, как город стал «папой». Считается, что это случилось в один из пасмурных дней, когда тучи над Старым базаром нависли так низко, что скрыли верхушку семидесятиметровой колокольни Рождественского собора. ...Вдруг раздался крик: «Берегись! Колокольня падает!» Задравшие головы обыватели, не увидев привычного силуэта, застыли в ужасе... кто-то побежал. Ну, тут уж всем показалось, что колокольня падает. Началась паника, лавки опустели... «Выручка» смышленых воров, умело использовавших оптический эффект, говорят, в разы превысила аналогичный показатель их одесских коллег — «чижлуков», незадолго до того ограбивших банк. За операцию «колокольня в тумане» восхищенный криминальный мир присвоил Ростову титул «папа». Трудно сейчас сказать, чего здесь больше — вымысла или фактов, но ведь мифы на пустом месте не рождаются...

Ссылки

• [www.trademarket.ru/ Официальный сайт Центрального рынка г. Ростова-на-Дону]

Отрывок, характеризующий Центральный рынок (Ростов-на-Дону)

31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.