Центральный стадион профсоюзов (Воронеж)

Центральный стадион профсоюзов

Бывшие названия	«Пищевик» (1936—1953), «Знамя» (1953—1958), «Труд» (1958—1973)
Местоположение	Воронеж Воронеж, Россия
Построен	1927 — 1934
Открыт	30 августа 1930
Владелец	Правительство Воронежской области
Вместимость	32 750
Домашняя команда	«Факел»
Размеры поля	105×68

К:Стадионы, построенные в 1927 году

Центральный стадион профсоюзов («Труд») — главная спортивная арена города Воронежа. Находится в центре города между улицами Студенческая, Чайковского, Комиссаржевской и Фридриха Энгельса. Вмещает 32 750 зрителей. Имеется 4 трибуны нижнего яруса и 2 — верхнего. В футбольном сезоне 2010 года являлся домашней ареной команды «Факел». В разные годы здесь проводили домашние матчи команды «Труд», «Факел», «Энергия» и другие.

История

Центральный стадион профсоюзов в Воронеже расположен в непосредственной близости от одного из исторически сложившихся мест, откуда приблизительно в 1908-1910 годах и начинался воронежский футбол.

На месте нынешнего стадиона располагался Михайловский кадетский корпус, где навыки владения мячом отрабатывались на уроках физвоспитания, а широкий и ровный Кадетский плац (ныне – Детский парк «Орленок») служил прототипом футбольного поля.

В 1917 году Исполком городского Совета рабочих и солдатских депутатов издал указ о предоставлении Кадетского плаца для спортивных игр рабочей молодежи. Тогда же впервые на плацу было разбито настоящее футбольное поле с расчерченными средней линией, штрафными площадками и настоящими воротами (только без сеток). Это событие дало серьезный толчок к развитию спорта в Воронеже, а полюбившие футбол горожане быстро проторили дорогу к новоявленному «стадиону».

Деньги за просмотр матчей на «стадионе», имевшем, кстати, в своем распоряжении уже ТРИ футбольных поля, одно из которых было оборудовано двумя рядами скамеек, впервые с болельщиков начали брать в том же 1924 году – стоимость билета составляла 10 копеек.

8 ноября 1927 года на соседней Сенной площади Воронежа (ныне – территория Центрального стадиона профсоюзов) был заложен новый стадион, но его строительство затянулось.

Первые упоминания о новом воронежском стадионе относятся к концу 20-х – началу 30-х годов. В газетах того времени это сооружение называлось «спортплощадкой ОСПС» по имени заказчика и владельца – Областного совета профессиональных союзов.

К 1930 году было готово лишь футбольное поле, а трибуны и вся инфраструктура были введены в строй только в 1934 году.

30 августа 1930 года на спортплощадке ОСПС состоялся первый для нового стадиона международный матч, в котором встретились сборная команда Центрально-Черноземной области и сборная Комитета борьбы за красное единство рабочего спорта «Роте Шпортейнхайт» (Германия), завершившийся нулевой ничьей. Стоит отметить, что эта игра собрала на трибунах 15000 зрителей.

В 1935 году спортплощадка становится стадионом ОСПС и принимает на своем газоне самый первый в истории Чемпионат Воронежской области по футболу.

В 1936 году стадион получает название «Пищевик», в 1953 он некоторое время назывался «Знамя», а в феврале 1958 года получил имя «Труд». Последнее переименование в сохранившийся до нынешнего времени Центральный стадион профсоюзов произошло в 1973 году.

Во время Великой Отечественной Войны стадион как и весь Воронеж был практически полностью разрушен, а первая послевоенная капитальная реконструкция стадиона состоялась перед сезоном 1954 года, когда вышедшие на всесоюзный уровень прародители нынешнего «Факела» - воронежские «Крылья Советов» получили в распоряжение новую спортивную арену с трибунами на 10 000 тысяч зрителей.

В период с 1962 по 1965 годы вместимость стадиона была увеличена до 32 000 зрителей.

Самая масштабная перестройка главного спортивного сооружения Воронежа была начата в 1984 году и продолжается она до сегодняшнего времени.

В этот достаточно продолжительный период Центральный стадион профсоюзов лишился своего шарма в виде кустарников вдоль беговых дорожек и фонтанчиков с водой, исчез также и навес над центральной трибуной. Зато арена стала двухярусной, а её вместимость увеличилась до 34 800 зрителей.

Товарищеский матч между сборными России и Бельгии

17 ноября 2010 года на стадионе прошёл товарищеский матч, в котором сборная России уступила национальной команде Бельгии 0:2. Подготовка стадиона к игре Россия — Бельгия обошлась Воронежу в 9 млн рублей. Дубль оформил игрок сборной Бельгии Ромелу Лукаку (на тот момент это были его единственные голы за карьеру в сборной).

17 ноября 2010	Россия 0:2 (0:1) [news.sportbox.ru/Vidy_sporta/Futbol/stats/turnir_587/game_1289509187 Отчёт]  Бельгия  Голы Лукаку  2', 73'	Стадион: Центральный стадион профсоюзов, Воронеж Зрителей: 34 000 Судья: Ханнес Каазик
Составы: Россия: Акинфеев, Шишкин, В. Березуцкий (Васин, 46), Игнашевич (Семшов, 63), Жирков, Зырянов (Мамаев, 63), Широков, Билялетдинов (Бухаров, 76), Дзагоев, Погребняк, Аршавин (к). Бельгия: Жийе, Жиан, ван Бюйтен (к), Компани, Вертонген, Симонс, Азар (Поконьоли, 90), Дефур, Лукаку (Воссен, 75), Феллаини, Дембеле (Оджижа Офое, 89). Предупреждения: Азар (49), Симонс (85).

Характеристики стадиона

Характеристики:

• Вместительность — 32 750 зрителей. Второй по вместительности стадион ЦФО и третий в России после «Казань-Арены» и московской «Открытие Арены».
• Расположен на земельном участке 4,9 га;
• Общая площадь арены – 15 697 кв. м;
• Футбольное поле с естественным травяным покрытием:
• Газонное покрытие 7810 кв. м, размер — 110 м Х 71 м, игровая зона (в разметке) — 105 м Х 68 м;
• Система жидкостного подогрева футбольного поля;
• Стандартная 400 м беговая дорожка;
• Легкоатлетический манеж;
• Спортплощадка с искусственным покрытием для мини-футбола;
• Система освещения 1300 люкс, 4 мачты, высота мачт 58 метров;
• Электронное табло;
• Система видеонаблюдения: 25 камер по внешнему периметру, 8 камер внутри стадиона;
• Парковочных мест — 50;
• Ложа почетных гостей — 2 (общее количество мест — 73);
• Места для инвалидов-колясочников – 20.

Зона СМИ:

• Комментаторских кабин — 2;
• Комментаторских позиций – 4;
• Ложа прессы – 100 мест (из них 50 оборудованы столами);
• Рабочее помещение СМИ – 50 мест;
• Зал для пресс-конференций – 80 мест;

Факты

На стадионе снимался фильм «Мужская женская игра».

Ссылки

• [www.vsportclub.ru/ Официальный сайт Воронежского областного стадиона профсоюзов]
• [www.fanclub-fakel.ru/stadium/1 История стадиона на сайте болельщиков ФК «Факел»]
• [www.rusfootball.info/pliga/1146136592-podgotovka-stadiona-k-igre-rossiya-belgiya.html Подготовка стадиона к игре Россия — Бельгия]

Отрывок, характеризующий Центральный стадион профсоюзов (Воронеж)

– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.