Центр Помпиду
| Национальный центр искусства и культуры Жоржа Помпиду Centre national d’art et de culture Georges-Pompidou | |
|---|---|
 Вид на Центр Помпиду с собора Нотр-Дам | |
| Дата основания | 1977 год |
| Сайт | [www.centrepompidou.fr/ trepompidou.fr] |
Национальный центр искусства и культуры Жоржа Помпиду (фр. Centre national d’art et de culture Georges-Pompidou), в просторечии Центр Жоржа Помпиду (фр. Centre Georges-Pompidou), Центр Помпиду или Бобур — культурный центр в квартале Бобур 4-го округа Парижа между кварталами Ле-Аль и Маре. Деятельность центра посвящена изучению и поддержке современного искусства и искусства XX века в различных его проявлениях (изобразительныe искусства, танец, музыка и пр.)
Содержание
История
Культурный центр в центре Парижа был создан по инициативе французского президента Жоржа Помпиду. На конкурс был представлен 681 проект, созданный архитекторами из 49 стран[1]. Жюри выбрало совместный проект архитекторов Ренцо Пиано и Ричарда Роджерса.
Открытие центра состоялось 31 января 1977 года. Оригинальное архитектурное решение в стиле хай-тек вызвало неоднозначные оценки современников: экстравагантное здание критикам казалось похожим на нефтеперегонный завод[1]. Однако вскоре Центр Помпиду стал одной из визитных карточек Парижа и вошёл в число самых посещаемых французских и мировых достопримечательностей.
Описание
Здание представляет собой стеклянный параллелепипед очень больших для центра Парижа размеров: оно имеет в длину 166 м, в ширину 60 м и в высоту 42 м. Оригинальная идея архитекторов была в расположении всех технических конструкций (арматурные соединения, все трубопроводы, лифты и эскалаторы) снаружи здания, что позволило высвободить максимум полезной площади в 40 тыс. м². Арматурные соединения выкрашены белым цветом, вентиляционные трубы — синим, водопроводные — зелёным, электроподводка — жёлтым, а эскалаторы и лифты — красным.
Центр Помпиду включает в себя парижский Музей современного искусства, библиотеку, Центр дизайна, Институт исследования и координации акустики и музыки, концертные и выставочные залы[2].
Обширную площадь перед зданием облюбовали художники, бродячие артисты, музыканты и циркачи. Справа от Центра Помпиду небольшую площадь Стравинского украшает одноимённый экстравагантный фонтан.
Центр является третьей по посещаемости культурной достопримечательностью во Франции после Лувра и Эйфелевой башни: более 6 миллионов посетителей в год[3], в том числе 3,5 миллиона посетителей музея[4].
См. также
Напишите отзыв о статье "Центр Помпиду"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.centrepompidou.fr/fr/Le-Centre-Pompidou/L-histoire Centre Pompidou — l’Histoire]
- ↑ Франция. Лингвострановедческий словарь / Под ред. Л. Г. Ведениной. — М.: Интердиалект+ : АМТ, 1997. — С. 460–461. — 1040 с. — ISBN 5-89520-003-6.
- ↑ [www.centrepompidou.fr/pompidou/Communication.nsf/0/88D31BDB4FE7AB60C1256D970053FA6F?OpenDocument Презентация центра]
- ↑ [www.centrepompidou.fr/documentation/rapportdactivite/#10 Годовой отчёт центра за 2009 год.]
Ссылки
|
Портал «Франция» |
|---|
- [www.centrepompidou.fr/Pompidou/Accueil.nsf/Document/HomePage?OpenDocument&L=1 Официальный сайт Центра Помпиду] (фр.), (англ.), (исп.)
|
Это заготовка статьи о Париже. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Координаты: 48°51′38″ с. ш. 2°21′09″ в. д. / 48.860653° с. ш. 2.352411° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=48.860653&mlon=2.352411&zoom=18 (O)] (Я)
Отрывок, характеризующий Центр Помпиду
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
