Центр по химии лекарственных средств
Поделись знанием:
К:Компании, основанные в 1920 году
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
| ОАО «ЦХЛС-ВНИХФИ» | |
| Тип | |
|---|---|
| Основание | |
| Расположение | |
| Ключевые фигуры |
Кирилл Шилин(генеральный директор), Виктор Чистяков (д.ф.н. зам. генерального директора по науке), Владимир Граник (д.х.н. зав. лаб. медицинской химии), Ирина Ленёва (д.б.н. зав. лаб. химиотерапии вирусных инфекций) |
| Отрасль |
Фармацевтическая химия, Биохимия, Аналитическая химия, Фармацевтика |
| Продукция |
фармацевтические субстанции, доклинические исследования, согласование технологических регламентов |
«ЦХЛС-ВНИХФИ» — российская научно-исследовательская организация. Полное наименование — Открытое акционерное общество «Центр по химии лекарственных средств». Штаб-квартира — в Москве. Зарегистрировано в качестве юридического лица в 2007 году. Создано в результате замещения активов на базе имущественного комплекса и трудового коллектива ФГУП ЦХЛС-ВНИХФИ.
История
Центр по химии лекарственных средств является старейшей ведущей научно-исследовательской организацией в России по созданию, доклиническому исследованию и внедрению в производство высокоэффективных синтетических лекарственных средств.
Дореволюционный период
- 1902 год — потомственным химиком и фармацевтом Владимиром Карловичем Феррейном в Москве учреждается паевое товарищество, объединившее фамильные аптеки, лаборатории, мастерские, фабрику, склады и сады лекарственных растений. Одним из подразделений компании является аналитическая лаборатория Товарищества «В. К. Феррейн», размещавшаяся рядом со зданием аптеки на Никольской улице.
Национализация
- 1918 год — товарищество «В. К. Феррейн» национализируется, на базе аналитической лаборатории создаётся Аналитический институт.
- 30 ноября 1920 года — официальная дата основания ЦХЛС-ВНИХФИ. В этот день решением Главного управления государственными химико-фармацевтическими заводами ВСНХ на базе Аналитического института создаётся первый в России Научный химико-фармацевтический институт.
Подъём химико-фармацевтической промышленности
- 1924 год — под руководством химика Онисима Юльевича Магидсона институт приступил к работам по извлечению йода из буровых вод нефтяных скважин методом адсорбции. Как потом написал О. Ю. Магидсон в «Журнале химической промышленности» в № 4 за 1935 год, «данный нами в 1924 году принцип холодного концентрирования йодсодержащих натуральных вод путём адсорбции оказался единственно правильным для разрешения йодного вопроса в нашем Союзе».
- 1929 год — приказом ВСНХ СССР от 31 января 1929 г. институт переименован в Научно-исследовательский химико-фармацевтический институт (НИХФИ) и начато строительство отдельного здания на Зубовской улице, дом 7 по проекту архитектора Дмитрия Иофана (родной брат Бориса Иофана), куда институт был переведён и расположен в нём по сей день. В том же году перед институтом поставлена задача по разработке препарата для борьбы с малярией, уносившей жизни сотни тысяч человек на юге России и в республиках Средней Азии. В результате работы под руководством профессора О. Ю. Магидсона созданы препараты акрихин, затем — бигумаль, в дальнейшем — хлорохин, хлоридин и другие.
- 1935 год — в подмосковной Старой Купавне при непосредственном участии специалистов НИХФИ начато строительство химико-фармацевтического завода по производству акрихина (ныне ОАО «Акрихин»), первая промышленная партия препарата выпущена 19 октября 1936 г.
- 1936 год — постановлением Президиума ВЦИК от 13 августа 1936 г. институту присвоено имя Серго Орджоникидзе — ещё при жизни этого видного государственного и партийного деятеля, революционера, народного комиссара ВСНХ, а затем тяжёлой промышленности СССР.
- 1937 год — институт переименован во Всесоюзный научно-исследовательский химико-фармацевтический институт (ВНИХФИ).
Военный и послевоенный период
- 1941 год — профессору ВНИХФИ Онисиму Юльевичу Магидсону вручена Сталинская премия за разработку адсорбционного метода извлечения йода из буровых вод нефтяных скважин. Благодаря работам ВНИХФИ, перед войной «в СССР создана новая йодобромная промышленность оборонного значения на базе нефтяных буровых вод, благодаря чему наша страна освободилась от импорта йода и брома» — писал журнал «Фармация», 1941, № 1. С началом Великой Отечественной войны часть института эвакуирована в город Свердловск, где основан Свердловский филиал ВНИХФИ, впоследствии ставший самостоятельным Уральским научно-исследовательским институтом технологии медицинских препаратов. Свердловский филиал возглавил внедрение на сибирских фармацевтических предприятиях новых лекарственных средств, принял активное участие в строительстве и руководстве работой Анжеро-Судженского химико-фармацевтического завода (ныне ОАО «Асфарма»). Головной институт в Москве занимался в первую очередь производством необходимых фронту анальгетиков, сульфаниламидных препаратов, дезинфекционных средств.
- 1945 год — после победы в Великой Отечественной войне в июле 1945 года институт был переименован в Институт фармакологии, токсикологии и химиотерапии.
- 1946 год — постановлением Совета Министров СССР от 13 июня 1946 г. № 1243 институту возвращено наименование «Всесоюзный научно-исследовательский химико-фармацевтический институт им. Серго Орджоникидзе».
- 1981 год — за большие трудовые заслуги перед государством и обществом в области здравоохранения ВНИХФИ им. Серго Орджоникидзе награждён орденом Трудового Красного Знамени.
- 1989 год — приказом Министерства медицинской и микробиологической промышленности СССР от 14 апреля 1989 г. № 163 на базе ВНИХФИ и производственно-экспериментального завода ВНИХФИ создан «Центр по химии лекарственных средств» (ЦХЛС-ВНИХФИ).
Постсоветский период
- 1998 год — приказом Минэкономики России от 3 марта 1998 г. № 67 «Центру по химии лекарственных средств» присвоен статус государственного унитарного предприятия и утверждён устав ГУП ЦХЛС-ВНИХФИ.
- 2001 год — приказом Министерства промышленности, науки и технологий Российской Федерации от 28 сентября 2001 г. № 349 утверждён новый устав Федерального государственного унитарного предприятия «Центр по химии лекарственных средств» (ФГУП ЦХЛС-ВНИХФИ).
Банкротство
- 2007 год — решением Арбитражного суда города Москвы от 25 мая 2007 года по делу № А40-38246/05-101-81Б Федеральное государственное унитарное предприятие «Центр по химии лекарственных средств» признано несостоятельным. По решению общего собрания кредиторов проведено замещение активов должника путём создания открытого акционерного общества, что позволило не останавливать научную и производственную деятельность Центра. Открытое акционерное общество «Центр по химии лекарственных средств» (ОАО «ЦХЛС-ВНИХФИ») зарегистрировано в Едином государственном реестре юридических лиц 7 декабря 2007 года.
Акционирование
- 2008 год — в уставный капитал ОАО «Центр по химии лекарственных средств» внесено всё имущество и исключительные права предприятия-банкрота. К открытому акционерному обществу также перешли права и обязанности работодателя. Центр продолжает осуществление основной деятельности, выполняет научно-исследовательские работы и производит фармацевтические субстанции.
Правовые основы деятельности
ОАО «ЦХЛС-ВНИХФИ» включено в Перечень организаций и учреждений, осуществляющих проведение доклинических исследований лекарственных средств (пункт 28 приложения к письму Росздравнадзора от 27.05.2008 № 02И-267/08).
Центр является ведущей организацией, осуществляющей научно-техническую экспертизу проектов нормативной и технологической документации на производство синтетических лекарственных средств, одно- и многокомпонентных готовых лекарственных форм в соответствии с пунктом 4.9 и приложением А к Стандарту отрасли «Продукция медицинской промышленности. Технологические регламенты производства. Содержание, порядок разработки, согласования и утверждения. ОСТ 64-02-003-2002», утверждённому распоряжением Минпромнауки России от 15.04.2003 № Р-10.
ОАО «ЦХЛС-ВНИХФИ» также имеет лицензию Росздравнадзора на осуществление деятельности по производству лекарственных средств от 15.02.2008 № 99-04-000481.
Лекарственные средства
Основной задачей института в 20-30 годах XX века стало создание в молодом социалистическом государстве — РСФСР собственной химико-фармацевтической промышленности и оперативное воспроизведение импортных лекарственных средств (дженериков) взамен импортных препаратов, закупаемых в капиталистических государствах, в первую очередь в Германской империи и Швейцарии. Накопленный опыт и серьёзная научная школа ВНИХФИ позволили впоследствии создавать оригинальные препараты, в том числе получившие мировое признание. В условиях настигшего Россию в 2008 году мирового финансового кризиса, опыт ЦХЛС-ВНИХФИ по воспроизведению импортных лекарственных средств вновь оказался востребован как основной элемент программы импортозамещения.
Воспроизведённые препараты
В ЦХЛС-ВНИХФИ воспроизведено более 170 препаратов (дженериков), широко применяющихся в мировой медицинской практике, среди которых витамины Аскорбиновая кислота (витамин С), Ниацин (витамин РР), Тиамин (витамин В1), антисептик Йод (способ промышленного извлечения), серебросодержащие антисептики Колларгол и Протаргол, противомалярийное средство Акрихин, рентгеноконтрастные Сергозин и Триомбраст, противомикробные средства Сульфазин и Сульфален, стимулятор дыхания Цитизин (Цититон), антигистаминные (антиаллергические) препараты Димедрол и Дипразин, нейролептики Аминазин и Пропазин, антидепрессанты Имипрамин и Ипразид, ноотропные средства Ацефен, Аминалон, Пирацетам, холинолитик Циклодол, первый синтетический анальгетик Промедол, средство для ингаляционного наркоза Фторотан, современные нестероидные противовоспалительные препараты Ортофен и Ибупрофен, сердечно-сосудистые средства Клофелин, Празозин и Пармидин, местный анестетик и антиаритмик Лидокаин, общий анестетик Кетамин, гормональные препараты Мелатон, Метандростенолон, Преднизолон гемисукцинат, Синафлан, цитостатические препараты Миелосан, Меркаптопурин и Цисплатин, противорвотный Тропиндол и множество других препаратов.
Оригинальные препараты
В ЦХЛС-ВНИХФИ разработано около 70 оригинальных препаратов, среди которых
- антидепрессанты (Азафен)
- альфа-адреноблокаторы (Тропафен)
- анальгетики (Промедол и Эстоцин)
- антиаритмические препараты III класса (Нибентан и Ниферидил)
- антибактериальные средства (Диоксидин, Метронидазола гемисукцинат, Сульфатон, Фтазин, Хиноксидин)
- антигистаминные препараты (Бикарфен, Фенкарол)
- антиглаукоматозные средства (Проксодолол и Проксофелин (глазные капли))
- антидепрессанты (Инказан, Пиразидол, Тетриндол)
- антидепрессанты-психостимуляторы (Сиднофен)
- антиоксиданты (Эмоксипин)
- антихолинэстеразные средства (Галантамин)
- бронхолитические средства (Тровентол)
- ганглиоблокаторы (Димеколин, Темехин)
- гипотензивные, антиангинальные и антиаритмические средства (Проксодолол, известное как Альбетор)
- курареподобные средства (Диплацин)
- прогестагенные препараты (Ацетомепрегенол)
- противовирусные средства (Бонафтон, Риодоксол, Теброфен, Тетраксолин (известное как мазь Оксолин), Арбидол, Флореналь)
- противогрибковые средства (Микозидин)
- противоопухолевые средства (Продимин, Проспидин, Спиробромин, Фопурин, Фотрин)
- противопаркинсонические средства (Тропацин)
- противотуберкулёзные средства (Диоксазид, Фтивазид)
- противоязвенные средства (Квидитен)
- психостимуляторы (Сиднокарб)
- радиозащитные средства (Мексамин)
- седативно-гипотензивные средства (Оксилидин)
- спазмолитики (Апрофен, Дипрофен, Феникаберан)
- средства для лечения язвенного колита (Салазодиметоксин и Салазопиридазин)
- холинолитики (Метацин, Платифиллин)
- холиномиметические средства (Ацеклидин)
Напишите отзыв о статье "Центр по химии лекарственных средств"
Ссылки
- [chem.folium.ru/ Химико-фармацевтический журнал]
- [chem-old.folium.ru/contents/2000/2000-12_tshls_anniversary.htm М. Д. Машковский К 80-летию ЦХЛС-ВНИХФИ]
См. также
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Центр по химии лекарственных средств
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.
С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l'etat de ses troupes dans les differents corps d'annee que j'ai ete a meme d'observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l'esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l'interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu'on rallie l'armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l'artillerie qui n'est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l'on n'y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d'Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.
Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.
