Центр религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Центр религиоведческих исследований священномученика Иринея Лионского — российская некоммерческая неправительственная организация, занимающаяся научно-исследовательской[1] и информационно-консультационной работой[1] по деятельности новых религиозных движений и сект деструктивного и тоталитарного характера.[1] Центр был создан в 1993 году по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и со времени своего основания возглавляется А. Л. Дворкиным.[2] Также Центр является ядром Российской ассоциации центров изучения религий и сект (РАЦИРС).[3]





История

Организация была основана А. Л. Дворкиным в 1993 году по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в 1993 году как Информационно-консультационный центр имени священномученика Иринея, епископа Лионского с целью сбора, обработки и распространение обобщённых достоверных сведений об учении и деятельности новых религиозных движений тоталитарной и деструктивной направленности.[1][2][3][4]

Центр занимается научно-исследовательской, информационно-консультативной, лекционной и издательской деятельностью. Также Центр поддерживает связь со средствами массовой информации и государственными правоохранительными органами и христианскими антисектантскими организациями в России и за рубежом.[1][4][3]

С 2003 года Центр носит нынешнее название.[2][4]

В 2006 году Центр вошёл на правах головной организации в состав Российской ассоциации центров изучения религий и сект.

Также Центр является членом FECRIS.

9 октября 2009 года в ходе II Иринеевских чтений Центр отметил своё 15-летие, получив поздравление от иерархов и деятелей Русской православной церкви.[5]

28 октября 2011 года Центр получил государственный грант в размере 2,5 млн рублей для помощи людям, пострадавшим от тоталитарных сект.[6]

Отзывы

Положительные

В 2000 году кандидат исторических наук, научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН А. А. Ожиганова отмечала:[7]
Но в настоящее время в России отсутствуют крупные междисциплинарные информационно-аналитические центры по изучению новых религиозных движений, существующие во всех странах Запада, такие как ИНФОРМ (Великобритания), Диалог-Центр (англ.) (Дания), CESNUR (Италия) и др. Необходимо отметить, что попытки создания таких центров предпринимаются в нашей стране в рамках Русской Православной Церкви: это Центр священномученика Иринея Лионского во главе с А. Дворкиным в Москве, Православный институт миссиологии, экуменизма и новых религиозных движений при Русском Христианском гуманитарном институте в Петербурге.

Критические

В 1998 году библиотековед И. Ф. Рековская в реферативном журнале «Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература» характеризует Центр Иринея Лионского в качестве «ведущего российского подразделения международной антикультистской сети (официального подразделения Московского Патриархата)»[8]

В 2000 году специалист по социологии религии лондонского Кингс-колледжа М. С. Штерин отмечает, что Информационно-консультативный центр священномученика Иринея Лионского (ИКЦСИЛ) является «антикультовой группой», которая существенно повлияла на «формирование как идеологии российского АКД, так и того типа представлений об НРД, который получала российская общественность». По его мнению, связь ИКЦСИЛ с РПЦ и некоторыми западными антикультовыми группами (Диалог-центр в Орхусе (Дания) и Берлине) стали причинами, которые «облегчили легитимацию» подхода Дворкина, являющимся «чрезвычайно негативным и сверхобобщенным». По данным Штерина, в ходе своей деятельности ИКЦСИЛ получал от Диалог-центра «селективно подобранный негативный материал о „сектах“»[9].

В 2006 году религиовед И. Я. Кантеров в учебном пособии для студентов специальности «Религиоведение» «Новые религиозные движения: (введение в основные концепции и термины)» писал, что «В 2005 г. Информационно-консультативный центр священномученика Иринея Лионского меняет название, и становится Институтом религиоведческих исследований. Появление этого „Института“ является ни чем иным как простой сменой вывески известного сектоборческого учреждения. Как показало время, взгляды главы и сотрудников Института не имеют имеют никакого отношения к религиоведческим исследованиям; как и прежде, они трудятся на ниве сектоборчества.»[10].

В 2007 году юрист, сопредседатель Славянского правового центра Владимир Ряховский в публицистической статье на Портал-Credo.ru вспоминая конфликт с изданиями «Екклесиаст» и «Золотое кольцо» писал, что Центр религиоведческих исследований св. Иринея Лионского «по существу … является крайне деструктивной сектой, которая, основываясь на лжи, пропагандирует вражду к целому ряду официально действующих в нашей стране законопослушных религиозных объединений»[11].

В 2008 году религиовед Д. А. Головушкин в учебном пособии для студентов педагогических вузов «Религиоведение» писал, что
Свою задачу центр видит в «распространении достоверной информации об учении и деятельности тоталитарных сект и деструктивных культов. С этой целью сотрудники центра занимаются научно-исследовательской, консультативной, лекционной и издательской деятельностью, а также поддерживают связь с государственными структурами и средствами массовой информации». Однако эта деятельность нередко носит эмоционально-оскорбительный характер, сопровождается громкими судебными разбирательствами.[12]
.

Известные сотрудники

Напишите отзыв о статье "Центр религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 Гагарина И. Ю. [web.archive.org/web/20130330062917/sobor.by/center/books/Gagarina.pdf Интернет-ресурсы как способ борьбы с сектантством (обзор некоторых сайтов)] // Власть. — 2009. — № 9. — С. 115. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2071-5358&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2071-5358].
  2. 1 2 3 [www.patriarchia.ru/db/print/441422.html Дворкин Александр Леонидович] // Patriarchia.ru
  3. 1 2 3 [iriney.ru/main/o-czentre/ О центре] // Официальный сайт Центра религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского
  4. 1 2 3 [www.patriarchia.ru/db/print/381845.html Информационно-консультационный центр св. Иринея Лионского] // Patriarchia.ru
  5. Семёнов Л. Е. [web.archive.org/web/20081015121733/www.iriney.ru/document/088.htm II Иринеевские чтения, посвященные 15-летию Центра религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского] // Официальный сайт Центра религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского
  6. Андрей Козенко, Александр Черных, Павел Коробов [www.kommersant.ru/doc/1868115 Правозащитники доложили на совесть] // Газета «Коммерсантъ». — № 22 (4807). — 08.02.2012. — С. 5.
  7. Ожиганова А. А. [cheloveknauka.com/v/12252/d?#?page=6 Восточные философско-религиозные учения и духовные практики в современной России : На примере г. Москвы] / диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.07. — М.: ИЭА РАН, 2000. — С. 6. — 254 с.
  8. Рековская И. Ф. [unrel.org/index.php/ro/?option=com_k2&id=338_c3a2359c31b354250b3885954361eba2&lang=ro&task=download&view=item Современная религиозная ситуация в России (Эволюция российской религиозности): Обзор] // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 11: Социология. Реферативный журнал. — ИНИОН РАН, 1998. — № 4. — С. 90—149 (140).
  9. Штерин М. С. [verigi.ru/?book=211&chapter=63 Глава 5. Новые религиозные движения в России 1990-х годов] // Старые церкви, новые верующие. Религия в массовом сознании постсоветской России / Под ред. проф. К. Каариайнен (фин.) и проф. Д. Е. Фурмана. — Летний сад, 2000. — С. 150—181 (163—165). — 248 с. — ISBN 5-89740-046-6.
  10. Кантеров И. Я. Глава 6. Антикультовое движение: идеология и практика // Новые религиозные движения: (введение в основные концепции и термины): учебное пособие для студентов специальности «Религиоведение». — М.: Изд-во Владимирского гос. ун-та, 2006. — С. 311-312. — 385 с. — ISBN 5-89368-774-4.
  11. Владимир Ряховский. [www.portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=556 Ложь «во имя русского народа»]. Портал-Credo.Ru (26-01-2007). Проверено 2 января 2011. [www.webcitation.org/65UJqVKlM Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
  12. Головушкин Д. А. Приложение. Современные новые религиозные движения. 6. Новые религиозные движения в современной России // [books.google.ru/books?id=HJDbEqpc3XMC&pg=PA505&dq=%22Иринея,+епископа+Лионского%22&hl=ru&sa=X&ei=m0K8VP55i83KA4yJgYgL&ved=0CEkQ6AEwCA#v=onepage&q=%22Иринея,%20епископа%20Лионского%22&f=false Религиоведение: Учебное пособие для студентов педагогических вузов] / Под ред. А. Ю. Григоренко. — СПб.: Питер, 2008. — С. 505. — 507 с. — ISBN 978-5-91180-866-2.

Ссылки

  • [www.iriney.ru/ Официальный сайт Центра религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского]

Отрывок, характеризующий Центр религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского

– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
«Или ей черное так к лицу, или действительно она так похорошела, и я не заметила. И главное – этот такт и грация!» – думала m lle Bourienne.
Ежели бы княжна Марья в состоянии была думать в эту минуту, она еще более, чем m lle Bourienne, удивилась бы перемене, происшедшей в ней. С той минуты как она увидала это милое, любимое лицо, какая то новая сила жизни овладела ею и заставляла ее, помимо ее воли, говорить и действовать. Лицо ее, с того времени как вошел Ростов, вдруг преобразилось. Как вдруг с неожиданной поражающей красотой выступает на стенках расписного и резного фонаря та сложная искусная художественная работа, казавшаяся прежде грубою, темною и бессмысленною, когда зажигается свет внутри: так вдруг преобразилось лицо княжны Марьи. В первый раз вся та чистая духовная внутренняя работа, которою она жила до сих пор, выступила наружу. Вся ее внутренняя, недовольная собой работа, ее страдания, стремление к добру, покорность, любовь, самопожертвование – все это светилось теперь в этих лучистых глазах, в тонкой улыбке, в каждой черте ее нежного лица.
Ростов увидал все это так же ясно, как будто он знал всю ее жизнь. Он чувствовал, что существо, бывшее перед ним, было совсем другое, лучшее, чем все те, которые он встречал до сих пор, и лучшее, главное, чем он сам.
Разговор был самый простой и незначительный. Они говорили о войне, невольно, как и все, преувеличивая свою печаль об этом событии, говорили о последней встрече, причем Николай старался отклонять разговор на другой предмет, говорили о доброй губернаторше, о родных Николая и княжны Марьи.
Княжна Марья не говорила о брате, отвлекая разговор на другой предмет, как только тетка ее заговаривала об Андрее. Видно было, что о несчастиях России она могла говорить притворно, но брат ее был предмет, слишком близкий ее сердцу, и она не хотела и не могла слегка говорить о нем. Николай заметил это, как он вообще с несвойственной ему проницательной наблюдательностью замечал все оттенки характера княжны Марьи, которые все только подтверждали его убеждение, что она была совсем особенное и необыкновенное существо. Николай, точно так же, как и княжна Марья, краснел и смущался, когда ему говорили про княжну и даже когда он думал о ней, но в ее присутствии чувствовал себя совершенно свободным и говорил совсем не то, что он приготавливал, а то, что мгновенно и всегда кстати приходило ему в голову.
Во время короткого визита Николая, как и всегда, где есть дети, в минуту молчания Николай прибег к маленькому сыну князя Андрея, лаская его и спрашивая, хочет ли он быть гусаром? Он взял на руки мальчика, весело стал вертеть его и оглянулся на княжну Марью. Умиленный, счастливый и робкий взгляд следил за любимым ею мальчиком на руках любимого человека. Николай заметил и этот взгляд и, как бы поняв его значение, покраснел от удовольствия и добродушно весело стал целовать мальчика.
Княжна Марья не выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша все таки продолжала свое дело сватовства и, передав Николаю то лестное, что сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
Хотя Ростов и сказал губернаторше, что он не будет иметь никакого объяснения с княжной Марьей, но он обещался приехать.
Как в Тильзите Ростов не позволил себе усомниться в том, хорошо ли то, что признано всеми хорошим, точно так же и теперь, после короткой, но искренней борьбы между попыткой устроить свою жизнь по своему разуму и смиренным подчинением обстоятельствам, он выбрал последнее и предоставил себя той власти, которая его (он чувствовал) непреодолимо влекла куда то. Он знал, что, обещав Соне, высказать свои чувства княжне Марье было бы то, что он называл подлость. И он знал, что подлости никогда не сделает. Но он знал тоже (и не то, что знал, а в глубине души чувствовал), что, отдаваясь теперь во власть обстоятельств и людей, руководивших им, он не только не делает ничего дурного, но делает что то очень, очень важное, такое важное, чего он еще никогда не делал в жизни.
После его свиданья с княжной Марьей, хотя образ жизни его наружно оставался тот же, но все прежние удовольствия потеряли для него свою прелесть, и он часто думал о княжне Марье; но он никогда не думал о ней так, как он без исключения думал о всех барышнях, встречавшихся ему в свете, не так, как он долго и когда то с восторгом думал о Соне. О всех барышнях, как и почти всякий честный молодой человек, он думал как о будущей жене, примеривал в своем воображении к ним все условия супружеской жизни: белый капот, жена за самоваром, женина карета, ребятишки, maman и papa, их отношения с ней и т. д., и т. д., и эти представления будущего доставляли ему удовольствие; но когда он думал о княжне Марье, на которой его сватали, он никогда не мог ничего представить себе из будущей супружеской жизни. Ежели он и пытался, то все выходило нескладно и фальшиво. Ему только становилось жутко.


Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.