Церетели, Тамара Семёновна

Тамара Церетели
Дата рождения	14 августа 1900(1900-08-14)
Место рождения	село Свери, Кутаисская губерния, Российская Империя (ныне Чиатурский район, Грузия)
Дата смерти	3 апреля 1968(1968-04-03) (67 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Профессии	певица
Певческий голос	контральто

Тама́ра Семёновна Церете́ли (груз. თამარ წერეთელი, 14 (1) августа 1900 года, село Свери Кутаисской губернии, Грузия, Российская Империя — 3 апреля 1968, Москва, СССР) — певица (контральто), одна из ведущих представительниц жанра русского цыганского романса на русской и советской эстрадной сцене.

Любила петь с раннего детства, но по окончании гимназии (в Кутаиси) поступила в Тифлисский университет на медицинский факультет. Только потом решила посвятить себя пению и в 1920 году перешла оттуда в Тифлисскую консерваторию. Училась там до 1923 года на оперную певицу. В 1923 году переехала в Москву, в ноябре того же года уже дала в Малом зале Московской консерватории свой первый сольный концерт (под названием «Старинные цыганские романсы и таборные песни»). Певица была сразу замечена столичной публикой и прессой, стала одним из ведущих актов на московской эстрадной сцене. Церетели стала регулярно давать концерты на главных московских эстрадных площадках — в саду «Эрмитаж», в мюзик-холлах, в Колонном зале Дома Союзов, ездила и с гастролями по Советскому Союзу.

Тамарой Церетели были сделаны самые ранние записи песни Дорогой длинною (1925).

Примечания

• Мераб Табукашвили. [books.google.ru/books?id=UxBNAAAAMAAJ&q=%D0%A2%D0%B0%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%B0+%D0%A1%D0%B5%D0%BC%D1%91%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0+%D0%A6%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B8 Забытая легенда: Тамара Церетели : к 100-летию со дня рождения]. — Центр российской культуры в Грузии, 2000. — ISBN 9789992816639.

- Ссылки

• [kkre-46.narod.ru/cereteli.htm Тамара Церетели] на сайте «Красная книга российской эстрады»

Отрывок, характеризующий Церетели, Тамара Семёновна

– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.