Церковь Бориса и Глеба в Зюзине
| Православный храм | |
Церковь святых благоверных Бориса и Глеба в Зюзине
| |
 Церковь Бориса и Глеба | |
| Страна | Россия |
| Город | Москва, Перекопская улица, д. 7 |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | Московская |
| Архитектурный стиль | московское барокко |
| Основатель | Прозоровский, Борис Иванович |
| Строительство | 1688—1704 годы |
| Основные даты: | |
| Статус |  Объект культурного наследия РФ № 7710576001
|
| Состояние | действует |
| Сайт | [hramborisaigleba.orthodoxy.ru/ Официальный сайт] |
Церковь святых благоверных Бориса и Глеба в Зюзине — православный храм Андреевского благочиния Московской городской епархии. Храм расположен в районе Зюзино (бывшее село Зюзино), Юго-Западного административного округа города Москвы (Перекопская улица, д. 7).
История
Имение, в котором располагалось село Зюзино, принадлежало князьям Прозоровским. Строительство храма велось в 1688—1704 годах. Нижний, теплый храм во имя благоверного князя Владимира был построен и освящён уже в 1688 году; верхний, летний, во имя благоверных князей Бориса и Глеба — только в 1704 году.
В 1938 году храм был закрыт. В конце 1950-х годов началась его первая реставрация, после которой в нём разместили мастерскую по обработке алмазов. В 1979 году началась новая реставрация, после чего в храме разместился архив Министерства инструментальной и станкостроительной промышленности СССР.
В 1989 году храм перешёл православной общине Севастопольского района, был освящён и начал действовать.
С 2005 года при храме действует воскресная школа для детей и взрослых.
Архитектура
Изначально на этом месте располагался старый, деревянный храм. Новый храм был построен в стиле московского (нарышкинского) барокко. Архитектура церкви близка к Троицкому храму в Троице-Лыкове, вероятным архитектором которого является Яков Григорьевич Бухвостов. По этой причине строительство Борисоглебской церкви в Зюзине также приписывают ему.
Церковь построена на высоком арочном подклете, размер алтаря и притвора одинаковы. В украшении храма отсутствуют традиционные для московского барокко наличники. Для подъёма в верхний летний храм построены нарядные лестницы.
В 1879 году к церкви пристроили колокольню, увенчанную шпилем. До наших дней колокольня не сохранилась.
Источники
- Церковь Бориса и Глеба в Зюзине // Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
- [www.hramy.ru/regions/r77/yzao/zuzino/bgzuzin.htm Церковь Бориса и Глеба в Зюзино]
- [days.pravoslavie.ru/Hram/139.htm Храм благоверных князей Бориса и Глеба в Зюзине] на сайте Православие.Ru
- [www.selo-zuzino.ru/hram.html «Зюзино. От села до района столицы»]
Напишите отзыв о статье "Церковь Бориса и Глеба в Зюзине"
Отрывок, характеризующий Церковь Бориса и Глеба в Зюзине
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
