Церковь Василия Кесарийского в Тверской ямской слободе

Православный храм
Церковь Василия Кесарийского в Тверской ямской слободе
Фото начала XX века
Страна	Россия
Город	Москва
Конфессия	Православие
Епархия	Московская
Архитектурный стиль	классицизм
Первое упоминание	1620/21 год
Строительство	1816—1884 годы
Состояние	разрушена в 1935 году

Церковь Василия Кесарийского — несохранившаяся приходская церковь в Тверской ямской слободе Москвы. Располагалась на пересечении 1-й Тверской-Ямской и Васильевской улиц (ныне 1-я Тверская-Ямская улица, дом 11). Один из крупнейших храмов дореволюционной Москвы.

Главный престол — Василия Кесарийского, приделы: Илии Пророка и Николая Чудотворца.

История

История храма неразрывна с историей появившейся в XVI веке на северо-западной окраине Москвы Тверской ямской слободы. Существует несколько преданий о возникновении церкви. Одно из них связывает основание храма с именем великого князя Василия Ивановича, устроителя ямской слободы. Согласно другому, первую церковь на этом месте построили в память о Васильевской церкви во Пскове служившие ямщиками псковские переселенцы.

Точное время возникновения храма неизвестно. В XIX веке во время ремонта под полом церкви была обнаружена могильная плита с надписью, датированной 1577 годом. Первое упоминание о церкви Василия Кесарийского в источниках встречается в переписи 1620—1621 годов. Эта церковь была деревянной, срубленной «клетски».

В 1671 году все постройки Тверской ямской слободы были уничтожены пожаром. В 1688 году началось строительство каменной церкви Василия Кесарийского, простоявшей до начала XIX века. В августе 1812 года в церкви была помещена перенесенная из захваченного французами Смоленска Смоленская икона Божией Матери (после она была перенесена в Успенский собор Кремля). Во время нахождения французов в Москве Васильевская церковь была осквернена и разграблена и кроме того сильно пострадала от пожара.

Поскольку старый храм уже не вмещал всех жителей разросшейся ямской слободы, было принято решение его не восстанавливать, а выстроить новый. Работы на средства прихожан начались в 1816 году и завершились только в 1830 году. При этом постройка оказалась неудачной: спустя 15 лет церковь была разобрана.

По новому утвержденному Николаем I проекту был выстроен большой одноглавый отапливаемый храм с двумя приделами и стройной белокаменной колокольней. В 1880-х годах церковь была достроена по проекту Д. А. Гущина. Она стала пятиглавой с большим центральным куполом-ротондой. Высокая колокольня служила архитектурной доминантой всей 1-я Тверской-Ямской улицы. Храм являлся одним из самых больших в Москве, и мог вместить до пяти тысяч человек. Вскоре после постройки в церковь провели редкое в ту пору электрическое освещение. В 1889 году церковь была расписана иконописцем Ф. Соколовым, а в 1901 году для неё был отлит колокол весом в 1023 пуда — один из самых крупных в Москве. Главными святынями храма считались писаные в XVI веке иконы Спасителя и Богоматери.

В 1891 году в храме состоялось отпевание великой княгини Александры Георгиевны, супруги великого князя Павла Александровича, брата императора Александра III.

В 1902 году в память о дне бракосочетания императора Николая II и императрицы Александры Федоровны рядом с храмом по проекту Ф. О. Шехтеля была возведена часовня Николая Чудотворца.

После революции 1917 года богослужения в храме продолжались, однако в 1922 году его имущество было разграблено. В 1933 году храм лишился колоколов общим весом в 45 тонн.

В мае 1934 года ВЦИК утвердил постановление Моссовета о закрытии и сносе храма Василия Кесарийского. На следующий год храм был уничтожен. Храмовый образ был перенесен в церковь Пимена Великого в Новых Воротниках, где он находится по сей день. На месте храма в 1939 году был построен «показательный» жилой дом для сотрудников НКВД (1-я Тверская-Ямская, дом 11).

Память о храме Василия Кесарийского сохранилась в названии Васильевской улицы.

Клир

На рубеже XIX—XX веков в церкви Василия Кесарийского служили представители священнического рода Владиславлевых (родственники Ф. М. Достоевского), а также известные благодаря своим историческим сочинениям священники Арсений Разумихин (автор работы по истории храма) и Николай Преображенский. С 1924 года в храме служил протодиакон Максим Михайлов, ставший впоследствии солистом Большого театра.

В 1917—1928 годах регентом церковного хора был известный композитор духовной музыки П. Г. Чесноков.

См. также

• Список храмов, упразднённых советской властью

Литература

• Разумихин А., свящ. Храм Василия Кесарийского, что в Тверской-Ямской слободе города Москвы. М., 1912.
• Лебедева Е. В. Город храмов и палат. М., 2006.

Ссылки

• [www.temples.ru/card.php?ID=6510 Церковь Василия Великого на Тверской-Ямской на сайте temples.ru]

Отрывок, характеризующий Церковь Василия Кесарийского в Тверской ямской слободе

Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)
– Mais on dit qu'il est aveugle, mon prince? [Но говорят, он слеп?] – сказал он, напоминая князю Василью его же слова.
– Allez donc, il y voit assez, [Э, вздор, он достаточно видит, поверьте.] – сказал князь Василий своим басистым, быстрым голосом с покашливанием, тем голосом и с покашливанием, которым он разрешал все трудности. – Allez, il y voit assez, – повторил он. – И чему я рад, – продолжал он, – это то, что государь дал ему полную власть над всеми армиями, над всем краем, – власть, которой никогда не было ни у какого главнокомандующего. Это другой самодержец, – заключил он с победоносной улыбкой.
– Дай бог, дай бог, – сказала Анна Павловна. L'homme de beaucoup de merite, еще новичок в придворном обществе, желая польстить Анне Павловне, выгораживая ее прежнее мнение из этого суждения, сказал.
– Говорят, что государь неохотно передал эту власть Кутузову. On dit qu'il rougit comme une demoiselle a laquelle on lirait Joconde, en lui disant: «Le souverain et la patrie vous decernent cet honneur». [Говорят, что он покраснел, как барышня, которой бы прочли Жоконду, в то время как говорил ему: «Государь и отечество награждают вас этой честью».]
– Peut etre que la c?ur n'etait pas de la partie, [Может быть, сердце не вполне участвовало,] – сказала Анна Павловна.
– О нет, нет, – горячо заступился князь Василий. Теперь уже он не мог никому уступить Кутузова. По мнению князя Василья, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. – Нет, это не может быть, потому что государь так умел прежде ценить его, – сказал он.
– Дай бог только, чтобы князь Кутузов, – сказала Анпа Павловна, – взял действительную власть и не позволял бы никому вставлять себе палки в колеса – des batons dans les roues.
Князь Василий тотчас понял, кто был этот никому. Он шепотом сказал:
– Я верно знаю, что Кутузов, как непременное условие, выговорил, чтобы наследник цесаревич не был при армии: Vous savez ce qu'il a dit a l'Empereur? [Вы знаете, что он сказал государю?] – И князь Василий повторил слова, будто бы сказанные Кутузовым государю: «Я не могу наказать его, ежели он сделает дурно, и наградить, ежели он сделает хорошо». О! это умнейший человек, князь Кутузов, et quel caractere. Oh je le connais de longue date. [и какой характер. О, я его давно знаю.]
– Говорят даже, – сказал l'homme de beaucoup de merite, не имевший еще придворного такта, – что светлейший непременным условием поставил, чтобы сам государь не приезжал к армии.
Как только он сказал это, в одно мгновение князь Василий и Анна Павловна отвернулись от него и грустно, со вздохом о его наивности, посмотрели друг на друга.