Церковь Витовта Великого

Католический храм
Церковь Витовта Великого Успения Пресвятой Девы Марии Vytauto Didžiojo Mergelės Marijos ėmimo į dangų bažnyčia
Церковь Витовта Великого
Страна	Литва
Город	Каунас
Конфессия	Римско-католическая церковь
Тип здания	Церковь
Архитектурный стиль	Поздняя готика и кирпичная готика
Строительство	???—1400 годы
Сайт	[vytautine.lcn.lt Официальный сайт]

Церковь Витовта Великого Успения Пресвятой Девы Марии (лит. Vytauto Didžiojo bažnyčia) — католическая церковь в Старом городе Каунаса, Литва, одна из самых старых церквей в городе.

История

Церковь была сооружена на северном берегу реки Неман около 1400 года для францисканских монахов и иностранных купцов. Строительство было спонсировано Витовтом в качестве коммендации Пресвятой Деве Марии за сохранение его жизни после главного сражения в битве на Ворскле.

Располагаясь довольно близко к реке, церковь много раз страдала от весенних паводков. В 1812 году она была сожжена французскими войсками. Францисканский монастырь был закрыт русским правительством после Польского восстания. В 1845 году католическая церковь была закрыта и открыта позже после перестройки как православная церковь. С 1903 года она выполняла роль военных казарм. В 1915 году немцы организовали здесь склад. Здание было возвращено Католической церкви в 1919 году, а в 1931—1938 годах и позже в 1978—1982 годах были проведены реставрационные работы.

Архитектура

Церковь была сконструирована в готическом стиле и является примером литовской кирпичной готической архитектуры. Форма церкви в виде креста является уникальной для литовской готики. На протяжении многих лет уровень грунта вокруг церкви значительно вырос, и фасады стали ниже; чтобы компенсировать это, окна были сокращены, а боковые порталы были удалены. Колокольня была добавлена позже и использовалась для управления навигацией кораблей по Неману.

Литовский писатель Юозас Тумас (1869—1933) похоронен в крипте церкви.

Ссылки

• [vytautine.lcn.lt Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Церковь Витовта Великого

– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.