Церковь Власия на Волосовой улице
| Достопримечательность | |
Церковь Власия
| |
 Вид на церковь с юго-западной стороны | |
| Страна | Россия |
| Новгородская область | Великий Новгород |
| Конфессия | православие |
| Тип здания | крестово-купольный |
| Первое упоминание | 1111 |
| Дата постройки | 1407 год |
Це́рковь Вла́сия находится в Великом Новгороде, в северной части Людина конца в 250 м от новгородского Детинца. Расположена на перекрёстке трёх улиц — Мерецкова-Волосова, Каберова-Власьевской и Большой Власьевской улицы.
Представляет собой крестовокупольную, четырёхстолпную, одноглавую, одноэтажную, квадратную в плане постройку с трёхлопастным завершением.
По мнению Б. А. Рыбакова, в устойчивом наименовании Волосовой улицы сохранилась «память о языческом Волосе»[1]. Согласно другой версии, улица названа по церкви св. Власия, поскольку Волос — это народная восточнославянская форма имени Власий[2]. М. Х. Алешковский считает, что Волосова улица древнее Власьевской церкви, которая стоит в конце, а не в начале улицы. Поэтому название улицы восходит к антропониму Волос, широко распространённому среди новгородцев[3]. С М. Х. Алешковским согласен В. Л. Васильев[4].
В. Л. Янин утверждает, что, как и в случае с другими языческими капищами древнего Новгорода, упомянутая под 1111 годом деревянная церковь Власия была построена на месте славянского капища Велеса[5], от которого христианский Власий унаследовал основные черты. Обосновывая свою точку зрения, Янин ссылается лишь на «декорум христианизации», включающий «идею торжества над поверженным язычеством». В. Л. Васильев пишет, что наличие здесь языческого капища археологически до сих пор не прослежено[6].
Под 1111 годом клировые ведомости впервые упоминают о деревянной церкви св. Власия Севастийского. Есть летописные отметки 1184 и затем 1379 года о строительстве на этом месте деревянной церкви.
Существующая каменная церковь Власия была построена в 1407 году жителями Людина (Гончарского) конца. В XVI веке церковь упоминается как соборная, с существующим на хорах приделом Иоакима и Анны, а позднее как ружная.
В 1775 году церковь подверглась некоторым перестройкам: внутри, для улучшения освещенности, были убраны хоры, с запада был пристроен тёплый придел Иакова с трехъярусной колокольней. В 1852 году был перестроен деревянный верх церкви. В 1853 году пристроен новый придел Иоанна. Покрытие храма изменяется на четырёхскатное, сделаны более широкими окна. В результате разрушения 1820-х годах бастионов и рва Малого земляного города[7], церковь оказалась стоящей на довольно большой открытой площади.
| ||||
| ||||
Во время Великой Отечественной войны памятник значительно пострадал от пожара. В конце 1940-х—начале 1950-х годов был разобран церковный притвор и колокольня. Угроза сноса нависла и над самой церковью. Городские власти считали, что пострадавшие во время войны старинные здания мешали работе общественного транспорта и угнетающе действовали на психику горожан. Планы по разрушению церкви Власия вызвали активный протест со стороны научной общественности Москвы и Ленинграда и в 1954—1959 годах церковь Власия была отреставрирована. По проекту архитектора Д. М. Фёдорова она была восстановлена в формах 15 века. При реставрации по незначительным следам удалось воссоздать купол и своды, обнаруженные в северном и западном фасадах части древних перспективных (уступчатых) порталов со стрельчатым завершением а также завершающиеся стрельчатой аркой окна. В 1974 году обрушилась средняя часть западной стены церкви.
Над северным порталом сохранилась ниша с остатками фрески «Священномученик Власий».
Напишите отзыв о статье "Церковь Власия на Волосовой улице"
Примечания
- ↑ Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. [historik.ru/books/item/f00/s00/z0000030/st009.shtml Гл. 9. Языческая реформа Владимира]
- ↑ Болховитинов Е. Исторические разговоры о древностях Великого Новгорода. М., 1808. С. 28-29.
- ↑ Алешковский М. Х. Социальные основы формирования территории Новгорода IX-XV вв. // Советская археология. 1974. № 3. С. 102.
- ↑ Васильев В. Л. Архаическая топонимия Новгородской земли (Древнеславянские деантропонимные образования). Великий Новгород: Изд-во НовГУ, 2005. С. 352-354.
- ↑ Янин В. Л., Алешковский М. X. [www.russiancity.ru/books/b39.htm Происхождение Новгорода, стр. 38]
- ↑ Васильев В. Л. Архаическая топонимия Новгородской земли (Древнеславянские деантропонимные образования). Великий Новгород: Изд-во НовГУ, 2005. С. 352.
- ↑ [gazetanovgorod.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=1963 Годы 1577—1583. Башни, бастионы и куртины]
Литература
- Каргер М. К. Новгород. Л.: Искусство, 1970.
- А. Н. Трифонова. Великий Новгород в XX веке. Изд-во «Северный паломник», 2009
Ссылки
- [culture.natm.ru/tree2.html?id=474 Объекты культурного наследия]
|
Это заготовка статьи об архитектуре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Церковь Власия на Волосовой улице
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
