Церковь Казанской иконы Божией Матери (Зеленогорск)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Православный храм
Храм Казанской иконы Божией Матери

Храм Казанской иконы Божией Матери
Страна Россия
Город Зеленогорск, Приморское шоссе, 547
Конфессия Православие
Епархия Санкт-Петербургская
Тип здания Церковь
Автор проекта Н. Н. Никонов
Строительство 19101915 годы
Дата упразднения 19391989 годы
Приделы главный — Казанской иконы Божией Матери; северный — святителя Николая Чудотворца; южный — преподобного Сергия Радонежского
Статус  Объект культурного наследия РФ [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810289000 № 7810289000]№ 7810289000
Состояние действующий
Координаты: 60°11′32″ с. ш. 29°42′22″ в. д. / 60.1923000° с. ш. 29.7061111° в. д. / 60.1923000; 29.7061111 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=60.1923000&mlon=29.7061111&zoom=17 (O)] (Я)

Це́рковь Каза́нской ико́ны Бо́жией Ма́тери —  памятник архитектуры (федеральный), действующая православная церковь в Зеленогорске (до 1948 года Терио́ки, фин. Terijoki).

Храм относится к Санкт-Петербургской епархии Русской православной церкви. Входит в состав Курортного благочиннического округа. Настоятель — архимандрит Викентий (Кузьмин)





История

Первые церкви в Териоках

В 1880 году почётный житель Петербурга, купец Андрей Иванович Дурдин построил на своём земельном участке первую летнюю церковь. Небольшой шатровый деревянный храм в северном стиле, изящно украшенный резьбой, был возведён по проекту архитектора Фёдора Семёновича Харламова на Церковной улице (Kirkonkatu). Сегодня это угол Приморского шоссе и улицы Связи. Высота здания составляла около 20 метров, а площадь — чуть более 60 кв. метров.

По благословению митрополита Санкт-Петербургского, Новгородского и Финляндского Исидора (Никольского) церковь освятили 6 августа 1880 года во имя Казанской иконы Божией Матери. Службы в ней проводились только в летние месяцы. Формально териокская церковь была приписана к Никольской церкви в Райволе (Рощино), но содержался храм на средства прихожан и церковного старосты А. И. Дурдина.

Духовное попечение о православных жителях совершал постоянно проживавший летом в Териоках протоиерей Константин Иоаннович Ветвеницкий. [1]

В 1888 году скончался Андрей Иванович Дурдин, и заботы о Казанской церкви приняли на себя вдова покойного храмоздателя Мария Исидоровна и старший сын Иван Андреевич. Небольшой по размеру храм поначалу удовлетворял духовные потребности немногочисленного населения, но по мере увеличения прихожан появилась потребность в его расширении. В 1894 году Иван Андреевич увеличил площадь храма более чем вдвое. Церковь перестраивалась под руководством архитектора Юлия Фёдоровича Бруни, который украсил её великолепной колокольней в старомосковском стиле. К 1898 году Иван Андреевич вновь подверг храм капитальной перестройке, сделав из летней дачной церкви вполне тёплый зимний храм, вмещавший более тысячи молящихся. До этого службы на Рождество Христово и Пасху совершались в Русской школе, открытой в 1889 году благодаря усердиям отца Константина.

Так как в Териоках к этому времени появилось значительное оседлое русское население, остававшееся и на зиму, Казанская церковь получила статус самостоятельного прихода с постоянным причтом. Настоятелем церкви был назначен протоиерей Петр Поташёв. Перестроенный храм был освящён 17 мая 1898 года архиепископом Финляндским и Выборгским Антонием (Вадковским). Богослужение было совершено владыкой Антонием соборно с сонмом петербургского и местного духовенства — протоиереев К. И. Ветвеницкого, Г. И. Розанова (благочинного Райвольского округа), А. В. Рождественского и священников А. Ф. Федотова и Л. А. Лесницкого. Ещё большую торжественность этому богослужению придавали придворный протодиакон Громов с диаконами Голубевым и Журавлевым. Вместо причастного стиха протоиерей Константин Ветвеницкий, семнадцать лет служивший при этой церкви, произнёс слово, как всегда исполненное глубокой сердечности и назидательности. По окончании богослужения от лица прихожан С. Н. Захаровым были прочитаны благодарственные адреса с преподнесением икон высокопреосвященному Антонию и благоукрасителям — Марии Исидоровне и Ивану Андреевичу Дурдиным. В 1901 году скончалась Мария Исидоровна Дурдина, и в начале XX века старостой церкви стал младший сын Николай Андреевич.

5 декабря 1907 года деревянная церковь сгорела. Под храм была переоборудована находившаяся напротив летняя дача Дурдиных. Временную церковь освятили 21 февраля 1908 года.

Строительство каменного храма

При обсуждении вопроса о постройке нового каменного храма возник спор о месте строительства. Мнения разделились. Одни прихожане во главе с церковным старостой Николаем Андреевичем Дурдиным настаивали на прежнем участке, на котором была построена сгоревшая церковь. Другие же, на стороне которых был и настоятель храма протоиерей Петр Поташёв, — за участок Василия Семеновича Колодяжного, что был в 500 метрах западнее.

Епархиальное начальство постановило строить храм на новом участке, так как он был просторнее, площадью 4300 квадратных сажень, располагался на возвышенности и был ближе к центру Териок, чем меньший по площади (267 квадратных сажень) участок Дурдиных.

Недовольные этим решением Епархиального начальства, Николай Дурдин и его сторонники подали жалобу Святейшему Синоду. Рассмотрев жалобу, Святейший Синод оставил ее без удовлетворения, однако поручил Епархиальному начальству устроить в молитвенную память о созидателях первого храма в Териоках небольшую деревянную церковь на старом месте, где почти тридцать лет стоял прежний храм. Новый храм должны были посвятить в честь святых, имена которых носили первые храмоздатели Андрей Иванович и Мария Исидоровна Дурдины, но из-за лихолетья начала XX века осуществить это не удалось.[2]

Новый участок стоимостью 18 000 рублей приобрели на пожертвованные для этой цели деньги; причём 15 500 рублей из этой суммы внёс петербургский купец 2-й гильдии Даниил Тимофеевич Игумнов.

Закладка нового каменного храма в честь Казанской иконы Божией Матери была совершена в 1910 году, в память 200-летия завоевания города Выборга императором Петром I.

В 1912 году старостой церкви стал Владимир Тимофеевич Марков, потомственный почётный гражданин, коммерсант, занимавшийся, в частности, и строительством.

Церковь строилась по проекту епархиального архитектора Николая Никитича Никонова.

Целым рядом церковных торжеств сопровождались отдельные этапы возведения церкви. 8 июля 1913 года в присутствии Высокопреосвященного Сергия, архиепископа Финляндского был поднят главный крест на средний купол храма. 14 сентября были подняты другие девять крестов, что совпало с празднеством 1600-летия издания миланского эдикта императора Константина Великого и праздником Воздвижения Честного Креста Господня. Все кресты на главах были обиты красной медью, а по меди позолочены червонным золотом. Кресты – дар С. И. Пугачева, А. И. Резановой, А. И. Шалимова, И. Г. Дрябина и А. В. Бочкова. Главы были покрыты алюминиевым порошком, от чего имели серебристый цвет. Работу по окраске глав и куполов выполнил бесплатно (в дар) М. М. Никитин. Высота колокольни с крестом — до 23 сажень (49 метров). От креста колокольни, по её корпусу, был устроен громоотвод (средствами А. М. Александрова), выполненный известной фирмой Сан-Галли. 27 октября 1913 года состоялось поднятие колоколов, общий вес которых составлял 561 пуд (более 9 тонн), вес же главного колокола — 305 пудов (5 тонн). Это событие вызвало общую радость всех местных жителей, не только русских, но и финнов: «У нас теперь звон, — говорили они, — как в городе». Колокола — дар А. М. Александрова, Н. А.Шитова и А. И. Резановой. Иконостасы всех трёх алтарей устроены по проекту гражданского инженера В. Ф. Иванова, иконы в иконостасе были выполнены художником Павлом Розановым, братом известного философа. Иконостасы и иконы — дар А. М. Александрова. Главное паникадило в византийском стиле было изготовлено в Петербурге фирмой Морозова и, судя по расходам, являлось единственным такого рода в церквях Финляндской епархии (дар А. И. Иванова). Главный мраморный престол и жертвенник — дар А. А. Любищева. Стоимость всей постройки — 150 000 рублей и оборудования — 30 000 рублей, долгов за церковью по постройке оставалось около 10 000 рублей. Храм был оснащён роскошной церковной утварью, церковными книгами, а для церковного хора была создана богатая нотная библиотека.

19 октября 1914 года был освящён малый придел в честь преподобного Сергия Радонежского. 9 августа 1915 года был освящён малый придел в честь Святителя Николая Чудотворца.

5 (18) июля 1915 года архиепископ Финляндский Сергий (будущий Патриарх Московский и всея Руси) в сослужении многочисленного духовенства совершил освящение главного престола в честь Казанской иконы Божией Матери. При встрече владыки Сергия отец Петр Поташёв произнёс речь о значении этого радостного события, а Константин Степанович Богданов от имени всех прихожан поднёс владыке на молитвенную память и в благодарность за понесённые им труды и заботы панагию с Казанской иконою Божией Матери.

Торжество освящения посетили финляндский генерал-губернатор Ф. А. Зейн и многочисленные гости из Выборга и Петрограда. В конце литургии владыка Сергий в своём слове приветствовал прихожан храма с настоящим торжеством и указал на высокую задачу каждого христианина устроить самого себя в живую церковь Божию, полную света и любви. По окончании литургии от лица всех прихожан была выражена глубокая благодарность главному жертвователю А. М. Александрову с поднесением адреса и иконы. К этому же дню присоединено по желанию некоторых из прихожан и другое домашнее торжество и поднесена икона и адрес церковному старосте В. Т. Маркову по случаю служения им в этой должности более трёх лет.

28 сентября 1911 года, во время строительства храма скончался териокский благотворитель Даниил Игумнов, завещавший православному приходу и Русской школе большой капитал и несколько земельных участков с дачами для устройства в них технических классов — столярных, слесарных, переплётных, швейных и прочих. Он был похоронен под спудом церкви с северной стороны, а в середине 80-ых годов прах Даниила Тимофеевича был перенесён из разрушившегося от времени склепа и перезахоронен на Зеленогорском кладбище.

Настоятель Петр Поташёв скончался 1 (14) октября 1917 года и был похоронен под спудом церкви с южной стороны. Заменил его прибывший из Савонлинны священник Григорий Светловский.

1918—1988 годы

После провозглашения независимости Финляндии в 1917 году Финляндская автономная церковь первое время относилась к Русской православной церкви Московского патриархата, но с 1923 года перешла под омофор Вселенского Константинопольского патриарха и приняла григорианский календарь (новый стиль). Одним из тех, кто не согласился служить по новому стилю, был настоятель Казанской церкви, протоиерей Григорий Светловский.[3].

В 1924 году храм пережил ураган и наводнение, нанёсшие большой урон.

В 1925 году в отремонтированной незадолго до этого церкви вспыхнул пожар (загорелись дрова), который продолжался с 3 часов дня до 6 часов утра. Своды храма выдержали огонь, но была повреждена покраска, сгорела половина алтаря. Отец Григорий Светловский руководил ремонтом храма до и после пожара.

По распоряжению выборгского губернатора, 7 декабря 1925 года протоиерей Григорий Светловский был выселен из Териок в Выборг за пасхальное богослужение 1925 года по старому стилю, как «монархист» и «вдохновитель демонстративного соблюдения старого стиля». Проводы его были весьма и весьма трогательны, на глазах у всех присутствующих были слёзы. Отец Григорий, прощаясь с прихожанами, говорил про корабль, который не смогли повести по правильному пути, и теперь он попал в «бурю».[4]

После отъезда отца Григория должность настоятеля занял священник Михаил Орфинский, уроженец Петрозаводска, герой Первой мировой войны, награждённый за храбрость золотым наперсным крестом на георгиевской ленте.

В 1939 году после начала Советско-финской войны храм был закрыт. В результате советских артобстрелов была разрушена колокольня. Прихожане Казанской церкви на руках перенесли самые ценные святыни вглубь Финляндии, в Ярвенпяа. Оставшееся было разграблено.

Во время Великой Отечественной войны церковь снова пострадала от обстрелов.

С 1960-х годов православные просили передать им храм, но получали отказ.

В 1970-е годы в Смольном было принято решение о сносе православной церкви в Зеленогорске. Главным архитектором Ленинграда в то время был Геннадий Никанорович Булдаков. При его непосредственном участии разрабатывались проекты детальной планировки Зеленогорска и всего Курортного района. Г. Н. Булдакову удалось отменить решение Смольного, мотивируя тем, что эта земля издревле была русской и сносить церковь, оставляя кирху, аполитично.

До конца 80-х годов здание использовалось для хозяйственных нужд под продовольственный склад.

К Олимпиаде 1980 года было решено произвести косметический ремонт здания, так как рядом проходила дорога из Финляндии в Ленинград. Реставрация, закончившаяся в 1990 году, проводилась под руководством архитектора К. А. Кочергина. Была восстановлена колокольня и побелён фасад. Склад был перенесён в другое место. Планировалось использовать здание для культурных целей, а именно создать в нём Музей истории Карельского перешейка.

после 1988 года

30 августа 1988 года была официально зарегистрирована православная община Зеленогорска, которая ходатайствовала о передаче ей Казанской церкви. Власти не предоставляли помещение, предлагая строительство нового храма. Прошение о возвращении церкви поддержали кандидаты в народные депутаты СССР А. А. Собчак и С. М. Подобед.

5 июня 1989 года Исполком Ленсовета положительно решил вопрос о передаче общине храма и прилегающей территории.

5 октября 1989 года по благословению митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (будущего Патриарха Московский и всея Руси) настоятелем храма был назначен иеромонах Викентий (Кузьмин).

Первое богослужение по случаю Димитриевской родительской субботы было совершено 28 октября 1989 года на ступенях храма.

4 ноября 1989 года, в день Казанской иконы Божией Матери прихожане встретили храмовую Казанскую икону, доставленную из Александро-Невской лавры. Состоялось богослужение и крестный ход. Служба шла под открытым небом, отец Викентий обращался к собравшимся со ступеней храма.

Первая литургия в восстанавливаемом храме прошла в праздник Архангела Михаила 21 ноября 1989 года в правом Сергиевском приделе храма. Основные отделочные работы внутри храма были завершены к 15 апреля 1990 года, и праздничная пасхальная литургия была совершена перед главным престолом.

12 августа 1990 года состоялось торжественное освящение церкви Патриархом Московским и всея Руси Алексием II.

Левый (северный) придел в честь Святителя Николая Чудотворца освятил 15 мая 1994 года митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев).

Правый (южный) придел в честь преподобного Сергия Радонежского освятил 26 февраля 1995 года епископ Тихвинский Симон (Гетя).

Одна из главных святынь храма – это Казанский образ Божией Матери. Икона попала в храм в 1991 году и нуждалась в большой реставрации. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II она была реставрирована в мастерских Святейшего реставратором Маргаритой Жарко.

К храму приписаны часовни; на кладбище Зеленогорска - в честь Рождества Христова, в поселке Репино на территории гостиничного комплекса «Cronwell Park Отель» (бывший санаторий Репино)- в честь святых целителей Косьмы и Дамиана Римских. В санатории "Северная Ривьера" открыта молитвенная комната в честь святого целителя Пантелеимона.

Приход начал строительство храма в честь Преображения Господня в поселке Репино.

Архитектура, убранство


Многоглавая церковь с высокой колокольней (49 метров вместе с крестом) в московско-ярославском стиле XVI века, с тем различием, что устранена пестрота окраски, и вся церковь снаружи оштукатурена и окрашена в один белый цвет. По проекту предполагалось расписать храм изнутри, но началась Первая мировая война, и этим планам осуществиться не удалось. Вместимость храма по расчету архитектора на 800 человек, в действительности вмещает до 1500 человек.

Иконы в иконостасах написаны талантливым петербургским художником Виктором Бобровым.

К столетию храма по первоначальному проекту был восстановлен многоярусный иконостас из полированного белого мрамора. Ряды колонн, украшавшие иконостас, были выполнены из малахита, лазурита и родонита.


Храм является памятником культурно-исторического наследия федерального уровня охраны на основании:

  • Постановление Правительства РФ от 10.07.2001 N 527
Культурное наследие
Российской Федерации, [old.kulturnoe-nasledie.ru/monuments.php?id=7810289000 объект № 7810289000]
объект № 7810289000

Настоятели церкви

Настоятели прихода за всю историю[5]
Даты Настоятель
1880 — 1898 протоиерей Константин Иоаннович Ветвеницкий (1845—1920)
18981917 протоиерей Пётр Васильевич Поташев (1863—1917)
19171926 протоиерей Григорий Евфимьевич Светловский (1872—1948)
19261939 протоиерей Михаил Иоаннович Орфинский (1873—1947)
19391989 период закрытия
1989— настоящее время архимандрит Викентий (Кузьмин) (род. 1957)

Галерея

Освящение храма патриархом Алексиемll. 1990 год Фото 2010 года Фото 2014 года Иконостас. 2015 год

Сквер при церкви

Возле церкви разбит сквер, представляющий произведение садово-паркового дизайна.

Напишите отзыв о статье "Церковь Казанской иконы Божией Матери (Зеленогорск)"

Примечания

  1. В 18771895 годах — священник Крестовоздвиженской церкви при 3-й гимназии; затем — церкви святителя Спиридона Тримифунтского при Главном управлении уделов.
  2. Источник: Православный финляндский сборник, 1910 год, №1.
  3. Он образовал в Выборге старостильную общину, которая в 1940 году эвакуировалась в Хельсинки, где существует до настоящего времени под омофором Московского Патриархата.
  4. Источник: Руль, 15 января 1926 года (Берлин)
  5. [www.petergen.com/bovkalo/kl/fterioki.html Клир храма], [zelenogorsk-spb.cerkov.ru/lyudi-v-istorii-xrama/ Люди в истории храма]

Литература

  • Тюников К. В. Русская Финляндия: Романтический взгляд на природу и архитектуру Петербургского курорта. — СПб.: Карельский перешеек, 2004. — (Весь Курортный район, № 6).
  • Седов Е. М. Как создавался Ленинградский курорт // Вести Курортного района. — 2009, июль. — № 13. — С. 4.

Ссылки

  • [zelenogorsk-spb.cerkov.ru/ Официальный сайт храма]
  • [terijoki.spb.ru/history/templ.php?page=mirolub6&lang=ru Церковная жизнь в Териоках]
  • [sobory.ru/article/index.html?object=116 Народный каталог православной архитектуры]
  • [russian-church.ru/viewpage.php?cat=petersburg&page=71 Сайт «Русские церкви»]
  • [ristikivi.spb.ru/terijoki.html Териоки в старой прессе]

Отрывок, характеризующий Церковь Казанской иконы Божией Матери (Зеленогорск)

– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.
Отрешившись от знания конечной цели, мы ясно поймем, что точно так же, как ни к одному растению нельзя придумать других, более соответственных ему, цвета и семени, чем те, которые оно производит, точно так же невозможно придумать других двух людей, со всем их прошедшим, которое соответствовало бы до такой степени, до таких мельчайших подробностей тому назначению, которое им предлежало исполнить.


Основной, существенный смысл европейских событий начала нынешнего столетия есть воинственное движение масс европейских народов с запада на восток и потом с востока на запад. Первым зачинщиком этого движения было движение с запада на восток. Для того чтобы народы запада могли совершить то воинственное движение до Москвы, которое они совершили, необходимо было: 1) чтобы они сложились в воинственную группу такой величины, которая была бы в состоянии вынести столкновение с воинственной группой востока; 2) чтобы они отрешились от всех установившихся преданий и привычек и 3) чтобы, совершая свое воинственное движение, они имели во главе своей человека, который, и для себя и для них, мог бы оправдывать имеющие совершиться обманы, грабежи и убийства, которые сопутствовали этому движению.
И начиная с французской революции разрушается старая, недостаточно великая группа; уничтожаются старые привычки и предания; вырабатываются, шаг за шагом, группа новых размеров, новые привычки и предания, и приготовляется тот человек, который должен стоять во главе будущего движения и нести на себе всю ответственность имеющего совершиться.
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.
Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.


Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.