Церковь Николая Чудотворца (Бари)

Православный храм
Церковь Николая Чудотворца Chiesa russa di Bari
Страна	Италия
Город	Бари, Corso Benedetto Сroce, 130
Конфессия	Православие
Епархия	Московский патриархат
Автор проекта	Щусев А.В.
Строитель	Н. Рикко
Основатель	Императорское Православное Палестинское Общество
Дата основания	1911
Строительство	1913—1915—1919 годы
Состояние	действующий храм
Сайт	[bargrad.com/ Официальный сайт]

Це́рковь святи́теля Никола́я Чудотво́рца или Ру́сская це́рковь в Ба́ри (итал. La Chiesa Russa di Bari) — храм Русской православной церкви, посвящённый святителю Николаю Чудотворцу и расположенный в итальянском городе Бари, в районе Карра́сси (итал. Carrassi).

Верхний храм, подворье Русской Православной Церкви, находится в непосредственном ведении Патриарха Московского и всея Руси, а нижний храм занимает Русская Православная Церковь Заграницей.

История

После неудачных попыток российского правительства восстановить церковь святителя Николая Чудотворца в Мирах Ликийских, Императорское Православное Палестинское Общество решило учредить в 1911 году Барградский комитет под покровительством Николая II. Целью Комитета было устроить в Бари подворье Общества для нужд русских паломников, стекавшихся к мощам одного из самых почитаемых на Руси святых — Николая Чудотворца, — покоящихся в базилике Святого Николая.

Средства на строительство подворья собирали по всей России: по Высочайшему повелению во всех храмах Российской империи в оба праздника святителя Николая Чудотворца (весенний и зимний) устраивался тарелочный сбор «на Барград». Кроме того, Комитету были переданы средства (246500 рублей), собранные ранее на храм в Мирах Ликийских, 10000 рублей от Николая II и 3000 рублей от великой княгини Елизаветы Фёдоровны, как председательницы Палестинского общества. В начале 1911 года Комитет послал в Бари миссионера протоиерея Иоанна Восторгова, который 20 января (2 февраля) приобрёл у госпожи Скорча для подворья участок земли площадью 1,2 гектара. Весной того же года в город прибыли член комитета князь Н. Д. Жевахов и архитектор В. А. Покровский.

Проект к весне 1912 года составил известный знаток древнерусского храмового зодчества А. В. Щусев. В марте 1913 года в Бари прибыла строительная комиссия в составе: иерея Христофора Флерова, протоиерея Николая Федотова, архитектора В. А. Субботина и смотрителя работ И. Д. Никольского. Фундамент храма был заложен 9 (22) мая 1913 года. Строительство под руководством инженера Н. Рикко шло быстро. 24 декабря 1913 (6 января 1914) года на территории строительства была освящена деревянная церковь. В марте 1914 года здания были уже подведены под крышу.

Летом 1914 года подворье открыло временный приют для паломников, рассчитанный на 20—30 человек, который с началом Первой мировой войны стал выполнять функции беженского пункта. В связи с событиями в Европе предполагавшееся освящение храма в декабре не состоялось, однако работы продолжались: к январю 1915 года был закончен нижний, «тёплый» придел храма.

После русской революции поток русских пилигримов иссяк и греческая православная диаспора стала более многочисленной, чем российская. Именно благодаря грекам 21 июля 1921 года был освящён нижний придел в честь особо чтимого ими святителя Спиридона Тримифунтского. Тогда же была разобрана деревянная церковь.

В 1926 году на Подворье заявило права ленинградское Палестинское общество, получившие удостоверение тождества от советского посольства в Риме. Однако князь Н. Д. Жевахов оспорил притязания советского правительства в городском суде и выиграл тяжбу. Храм остался в ведении Русской православной церкви заграницей. Решение суда было оспорено; апелляция была рассмотрена Королевским судом в Риме, который предписал князю вернуть подворье советскому Палестинскому обществу. В связи с этим или по другим причинам, в 1937 году князь Н. Д. Жевахов своевольно продал городским властям всю русскую церковную недвижимость в Бари, построенную на народные пожертвования. С тех пор Барградское подворье перестало быть собственностью России и Русской Православной Церкви. Городские власти обязались содержать православного священника за свой счет, что делают до настоящего времени. Храм был передан в безвозмездное пользование православной общине, странноприимный дом был переоборудован под детский сад и богадельню.

28 сентября 1947 года храм перешёл в юрисдикцию Западноевропейского экзархата русских приходов Константинопольского патриархата. 21 мая 1955 года верхний храм был освящён освящена епископом Мессинским Сильвестром (Харунсом). C 1969 года, с учётом экуменистической политики Второго Ватиканского Собора, «в знак дружбы, уважения и глубокого союза с православными», православным было предоставлено право совместно с католиками служить в крипте Базилики Святого Николая. В марте 1970 года община вновь перешла в юрисдикцию Русской православной церкви заграницей, а в 1977 году храм был непосредственно подчинён Синоду РПЦЗ.

В связи с увеличением числа паломников из России возникла необходимость пересмотра правил пользования храмом. Муниципалитет предложил в 1996 году создать соответствующую комиссию, которая ни разу не собралась. В ноябре 1998 года, по договору с городскими властями, Московскому патриархату передавался верхний храм и один этаж странноприимного дома. 14 марта 2007 года в ходе визита российского президента Владимира Путина в Бари были проведены переговоры о передаче русского храма Русской православной церкви. Официальная церемония должна была состояться 6 декабря 2008 года, но смерть патриарха Алексия II в Москве задержала церемонию. Церемония передачи церкви состоялась 1 марта 2009 года в присутствии Президента Италии Джорджо Наполитано и Президента Российской Федерации Дмитрия Медведева. 23 января 2012 года состоялась официальная окончательная передача России здания подворья.

Настоятели храма

Настоятели храма
Даты	Настоятель
1913—1914	протоиерей Николай Федотов
1914—1920	иерей Василий Кулаков (…—1920)
1920—1925	протоиерей Христофор Александрович Флеров (1846—1927) (?)
июнь 1925 — 18 ноября 1926	иеромонах Савва (Советов) (1898—1951)
18 ноября 1926—1931	протоиерей Сергий Иванович Ноаров (1881—после 1950)
1931 — 25 июня 1939	…
25 июня 1939 — 15 ноября 1963	протоиерей Андрей Арсеньевич Копецкий (1885—1963)
15 ноября 1963—1965	…
1965— 25 июня 1980	протоиерей (до 1971 — иерей) Игорь Иванович Значковский (1896—1980)
1980—1983	протоиерей Леонид Никольский
1983—1995	иеромонах Марк (Давитти) (1938—2013)
1995—1999	…
1999 — 22 марта 2011	иерей Владимир Анатольевич Кучумов
22 марта 2011 — настоящее время	иерей Андрей Бойцов

Архитектура, убранство

Ансамбль построек выполнен в стиле псковско-новгородского зодчества XV века.

Храм одноглавый, каменный, с подклетью. Церковь рассчитана на 260 человек. Проект отдельно стоящей двухъярусной звонницы не был реализован. Над входом в храм находится мозаичная икона Спасителя с молящимися Богородицей и святителем Николаем, созданная местным художником Никколо Колонна в 1967 году.

В храме два придела: верхний — святителя Николая Чудотворца, нижний — святителя Спиридона Тримифунтского.

Верхний храм. Иконостас одноярусный. Образа для него были написаны в начале 1950-х годов парижскими художниками А. А. Бенуа и М. А. Бенуа-Новиковской. При этом, по проекту А. В. Щусева, предполагалось устроить пятиярусный иконостас со старинными русскими иконами (XVI—XVII веков), обрамлёнными чеканной медью, золочёной старым золотом. Эти образа были приготовлены председателем Комитета князем А. А. Ширинским-Шихматовым к 1915 году, но события в России помещали их доставить в Бари. Каркас иконостаса также остался в Москве. По этой же причине не была осуществлена роспись храма художником К. С. Петровым-Водкиным. Паникадило было изготовлено в Сербии на средства русских паломников и установлено в 1998 году.

Нижний храм. Среди святынь находится икона святителя Николая Чудотворца с частицей его мощей.

Перед храмом и странноприимным домом находится статуя святителя Николая работы В. М. Клыкова, установленная в 2001 году.

На территории комплекса, кроме храма, расположены:

• Странноприимный дом (Странноприимница) — двух и трехэтажное здание;
• Хозяйственные помещения;
• Сад;
• Дом для священника, построенный в конце 1960-х годов;
• Часовня во имя Царя-Мученика, возведённая в 1971 году.

См. также

• Церковь Святого Николая (Демре)

Литература

• Антонов В. В., Кобак А. В. Русские храмы и обители в Европе. — СПб: «Лики России», 2005. — С. 147—150. — 3000 экз. — ISBN 5-87417-208-4.

Ссылки

• [bargrad.com Патриаршее Подворье св. Николая Чудотворца в городе Бари. Официальный сайт]
• [www.bargrad.ru Христианские святыни юга Италии]
• [www.russk.ru/st.php?idar=1002175 Русское православное духовенство в Италии]
• [zarubezhje.narod.ru/italy/ Русское православие в Италии]
• [www.ippo.ru/bargradskiy-komitet/svyataya-rusj-i-italiya-u-mirotochivoy-grobnitsy-svyatitelya-nikolaya-mirlikiyskogo-v-bar-grade.html Святая Русь и Италия у мироточивой гробницы святителя Николая Мирликийского в Бар-граде. Публикация на официальном портале Императорского Православного Палестинского Общества]
• [www.ippo.ru/bargradskiy-komitet/index.html Барградский комитет. Публикация на официальном портале Императорского Православного Палестинского Общества]
• Михаил Талалай [zarubezhje.narod.ru/italy/bari.htm Храм св. Николая в Бари]

Отрывок, характеризующий Церковь Николая Чудотворца (Бари)

С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.