Церковь Николы Явленного на Арбате

Православная церковь
Церковь Николы Явленного на Арбате
Фотография 1881 года.
Страна	Русское Царство Российская империя СССР
Москва	Серебряный переулок, 2
Конфессия	Православие
Епархия	Московская
Первое упоминание	не позже первой четверти XVII века
Состояние	снесена

Церковь Николая Чудотворца Явленного на Арбате — утраченный православный храм, находившийся в Москве, в Серебряном переулке, на месте нынешнего здания Главного следственного управления СК РФ. В обиходе упоминалась как Николо-Явленская, Николоявленская, Никольская, Николаевская, Николы Угодника, Николая Мирликийского, Свято-Никольская или Святоникольская церковь.

По преданию, церковь была возведена в 1596 году по распоряжению царя Бориса Годунова. Также существовало поверье будто икона Николая Чудотворца, хранившаяся в храме, «являла» чудо исцеления больным, отсюда за церковью и закрепилось её название. На протяжении XVII—XVIII веков церковь пользовалась особым вниманием со стороны царской семьи. Так императрица Елизавета Петровна пожаловала храму список Ахтырской иконы Божией Матери.

Церковь чудом сохранилась во время Московского пожара 1812 года. В 1836 году была реконструирована трапезная, но церковь не справлялась с количеством прихожан, и было решено разобрать её и соорудить на месте новую с сохранением старой колокольни. В 1860 году новая церковь была освящена, построена она была по проекту архитектора Николая Козловского.

Храм был закрыт не ранее 1929 года и разрушен в 1931 году. На её месте было построено здание московской общеобразовательной школы № 73.

Ссылки

• [www.temples.ru/card.php?ID=2387 Церковь Николая Чудотворца Явленного на Арбате.] на temples.ru
• [www.pravoslavie.ru/put/28730.htm «Улица трёх Никол».] на pravoslavie.ru

Отрывок, характеризующий Церковь Николы Явленного на Арбате

Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.