Церковь Петра и Павла (Варшава)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Православный храм
Церковь Петра и Павла

Современный вид церкви
Страна Польша
Город Варшава
Конфессия Православие
Автор проекта Ф.М.Вержбицкий
Строитель В.Юноша-Петровский
Строительство 19021904 годы
Статус Перестроена в евангелическую кирху

Церковь Святых Петра и Павла — несуществующая ныне русская православная церковь в Варшаве. В настоящее время в здании бывшей православной церкви располагается евангелическо-лютеранская церковь Вознесения Господня.



История

Церковь Кексгольмского лейб-гвардии полка, расквартированного в Варшаве. Была построена по типовому проекту военных церквей, разработанному инженером Ф. М. Вержбицким. Всего к 1917 г. по этому проекту на территории Российской Империи было выстроено не менее 64-х таких храмов. Закладка состоялась в июне 1902, а освящение во имя Петра и Павла — 7 ноября 1904 года. Возведением церкви руководил архитектор В. Юноша-Петровский.

Внутри здания находились мраморные доски с перечнем мест сражений полка и списками погибших офицеров. Среди святынь церкви выделялась древняя икона, найденная в городе Кексгольме при освобождении его от шведов в 1710 году и подаренная полку спустя двести лет. Здесь хранились Евангелие, подаренное полку императрицей Елизаветой Петровной, и крест из оливкового дерева, срубленного на могиле кексгольмцев, погибших в Чесменском сражении.

Находилась церковь на Мокотовском поле вблизи кирпичных полковых казарм, построенных в 1900 году. 29 июня 1910 года Кексгольмский полк торжественно отмечал своё двухсотлетие. В этот день перед казармами был открыт памятник основателю полка Петру I — бронзовый бюст на четырёхметровой гранитной колонне (демонтирован в 1920-х годах).

Во время немецкой оккупации 1915—1918 годов церковь была закрыта. В 1920 году церковь была передана польскими властями евангелическо-лютеранской церкви с предназначением в качестве гарнизонной евангелической кирхи войска польского. Тогда же был переделан интерьер церкви, там были помещены доски с именами погибших за независимость Польши.

В 1931—1934 здание храма было существенно перестроено архитектором Эдгаром Норвертом для того, чтобы уничтожить его православный облик. Были заменены купола церкви и колокольни, сбиты наличники и украшения в русском стиле. В 1936 году в храме был установлен орган.

В 1944 году во время Варшавского восстания здание сильно пострадало, но уже через три года было восстановлено. В 1950 после отмены института военных священников, храм стал обычным приходским. В настоящее время это храм Вознесения Господня евангелическо-аугсбургской церкви.

Напишите отзыв о статье "Церковь Петра и Павла (Варшава)"

Литература

  • К.Г.Сокол. Русская Варшава. Справочник-путеводитель. Москва, 2002.
  • Sokoł K., Sosna A., Kopuły nad Wisłą. Prawosławne cerkwie w centralnej Polsce w latach 1815-1915, Moskwa, MID "Synergia" 2003, ISBN 5-7368-0301-2.

Ссылки

  • [www.chram.com.pl/index.php?p=3&c=62&page=189 Фото храма в начале ХХ века]
  • [www.pulawska.luteranie.pl/ Strona parafii Ewangelicko Augsburskiej Wniebowstąpienia Pańskiego w Warszawie] (сайт прихода)

Отрывок, характеризующий Церковь Петра и Павла (Варшава)

– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил: