Церковь Ризоположения (Московский Кремль)

православный храм
Церковь Ризоположения
Страна	Россия
Город	Москва
Конфессия	Православие
Епархия	Московская
Тип здания	Церковь
Строительство	1484—1485 годы
Реликвии и святыни	иконостас, приписываемый кисти художника Назария Истомина (1627)
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7710353044

Це́рковь Ризоположе́ния (Церковь Положения ризы Пресвятой Богородицы, Ризоположенская) — православный храм на Соборной площади Московского Кремля.

Название церкви идёт от византийского праздника, отмечающего прибытие в Константинополь Ризы Богоматери, которая, по преданию, несколько раз спасла город от нашествий врагов.

История

Предшествующая одноимённая церковь была заложена на этом месте митрополитом Ионой в 1451 году в память об избавлении Москвы от нашествия Мазовши, когда ордынские войска отступили от Москвы 2 июля, в день праздника Положения ризы Пресвятой Богородицы.

В 1484—1485 годах при митрополите Геронтии старая церковь была заменена новой. Возвела церковь артель русских мастеров, приглашённая в Москву из Пскова. До середины XVII века церковь являлась домовым храмом московских митрополитов, а затем патриархов.

В 1655 году при патриархе Никоне церковь передана великокняжескому дворцу. Её соединили переходами с хоромами цариц и царевен, а во второй половине XVII века над северной и западной папертями возвели крытые галереи. Несколько позднее с западной стороны была пристроена часовня для доступа к чудотворному образу Печерской Богоматери, располагавшемуся в нише на западной стене (в 1930—1940-х годах часовня была разобрана, а образ был утрачен).

В 1737 году церковь пострадала во время Троицкого пожара.

В советское время с 1918 года по 1993 год службы в церкви не велись, с 1965 года в церкви открыт музей.

Архитектура храма

На архитектуру храма оказали влияние ранние московские и псковские традиции.

Небольшой одноглавый трёхапсидный кирпичный храм поставлен на подклет. Кубической формы основной объём покрыт по закомарам. Своды опираются на четыре квадратных в плане столба. Необычно решено завершение храма. Переход к световому барабану решён без парусов — место пересечения центральных коробовых сводов прорезано цилиндрическим барабаном световой главы. Снаружи стены членятся на прясла лопатками. Центральное прясло и венчающая его закомара — значительно шире и выше боковых. С южной стороны сохранился перспективный портал с колонками, имеющими расширения — дыньки и сноповидные капители, к которому ведёт высокое крыльцо. С трёх сторон церковь украшена фризом из терракотовых балясин и орнаментальных плит. Пониженные апсиды опоясаны таким же орнаментальным фризом и килевидными арочками, опирающимися на тонкие полуколонки со сноповидными капителями. На центральных закомарах северного, западного и южного фасадов устроены неглубокие ниши-киоты. Во второй половине XVI века северный и западный белокаменные порталы храма были заменены кирпичными, подобными порталам собора Василия Блаженного.

Внутреннее убранство

Особенностью интерьера церкви является его стилистическое единство — иконостас, роспись стен и убранство относятся к одному и тому же историческому периоду.

Внушительный иконостас создан Назарием Истоминым в 1627 году. При патриархе Иосифе в 1644 году стены были расписаны фресками, в создании которых принимали участие Иван Борисов, Сидор Поспеев и Семён Абрамов. Фрески изображают Христа, пророков и царей, а также сцены из жизни Богоматери. Этот же патриарх подарил храму две «тощие свечи».

Музей

В северной галерее церкви расположена выставка резной деревянной скульптуры XV—XIX веков из Москвы, Новгорода, Ростова и монастырей Русского Севера. Представлены выдающиеся образцы церковного искусства: лики святых, иконы, кресты и другие рельефы. Всего в коллекции около 80 экспонатов.

Ссылки

• [holy-robe-deposition-church.kreml.ru/ Церковь Ризположения (Музеи Московского Кремля)]
• [mzod.narod.ru/kremlin/rizpol_church.htm Церковь Ризоположения (Московское зодчество)]
• [sobory.ru/article/index.html?object=03411 Церковь Ризоположения на sobory.ru]

Отрывок, характеризующий Церковь Ризоположения (Московский Кремль)

В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.