Церковь Святого Мартина (Блейдон)
| Церковь | |
| |
| Страна | Великобритания |
| Город | Блейдон |
| Конфессия | Англиканская церковь |
| Епархия | Диоцез Оксфорда |
| Первое упоминание | 1269 год |
| Статус | Действующая |
| Состояние | Действует |
| Сайт | [www.achurchnearyou.com/bladon-st-martin/ Официальный сайт] |
Церковь Святого Мартина в Блейдоне близ Вудстока, графство Оксфордшир, Англия — англиканская приходская церковь Блейдона. В фамильном захоронении семьи Спенсер-Черчилль, расположенном на церковном кладбище, находятся могилы многих представителей этой семьи, включая сэра Уинстона Черчилля.
История
Первое здание церкви на этом месте было сооружено, вероятно, в XI или XII веке, первые упоминания о церкви относятся к 1269 году. На старых открытках с изображениями церкви до 1802 года видно богато украшенное южное крыльцо церкви в нормандском стиле, что позволяет утверждать, что церковь была сооружена в конце XI или начале XII века.
Приходские книги регистраций крещений, браков и погребений с 1545 года хранятся в Бодлианской библиотеке в Оксфорде.
В 1802 году приход ходатайствовал перед епископом Оксфорда о сооружении нового здания церкви, поскольку старое здание обветшало и стало аварийным. Епископ дал согласие, после чего старое здание было снесено, и к 1804 году было построено новое. Расходы по строительству взял на себя 4-й герцог Мальборо.
В 1891 году здание церкви подверглось реконструкции, которую произвёл архитектор Артур Бломфилд: были восстановлены алтарь и неф, проделаны новые окна и сооружены пинакли[1]. В отличие от предыдущего здания, новое здание не имеет фонарей, в силу чего, несмотря на дополнительные окна, внутреннее помещение церкви является достаточно тёмным.
Благодаря усилиям настоятеля Артура Медженди, здание церкви приобрело нынешний вид. В 1893 году А. Медженди дал церковным воротам имя в память о своей матери. В знак признательности заслуг А. Медженди три окна в алтарной части церкви посвящены его памяти и памяти его вдовы и детей. Одно из окон украшено копией картины сэра Джошуа Рейнольдса «Хор херувимов». В 1937 году в нише над крыльцом была размещена статуя Святого Мартина.
Фамильное захоронение Спенсер-Черчилль
Приход церкви святого Мартина включает в себя Бленхеймский дворец, родовое поместье герцогов Мальборо, но большинство членов семьи Спенсер-Черчилль похоронены на церковном кладбище в Блейдоне; только герцоги и герцогини Мальборо имеют право на погребение в часовне Бленхеймского дворца.
На церковном кладбище в Блейдоне похоронены родители сэра Уинстона — лорд Рэндольф Черчилль и Дженни Черчилль, его младший брат Джон, его супруга Клементина, их дети — Диана, Рэндольф, Сара, а также зять Кристофер Соумс. Среди других представителей семьи Спенсер-Черчилль здесь похоронены Консуэло Вандербильт — супруга 9-го герцога Мальборо[en], и их сын младший сын, лорд Айвор Чарльз Спенсер-Черчилль.
Сэр Уинстон Черчилль в своё время также выразил желание быть похороненным в Блейдоне. 30 января 1965 года, после церемонии государственных похорон[en] в Лондоне, гроб с телом покойного был отправлен на траурном поезде до станции Хэнборо, откуда был доставлен в Блейдон. Здесь, в соответствии с пожеланием покойного политика, прошла церемония похорон, в которой участвовали только члены семьи и несколько близких друзей. Пастор приходской церкви произнес литургию, после чего гроб был опущен в могилу, на которую возложили венок из роз, гладиолусов и лилий, собранных в соседней долине. Надпись, сделанная от руки на ленте венка, гласила: «От благодарной Родины и Британского содружества наций. Елизавета Р»[2].
В 1998 году надгробие на могиле Уинстона и Клементины Черчилль пришлось заменить из-за повреждений надгробия и самого захоронения. Новое надгробие на могиле было водружено в присутствии членов семьи Спенсер-Черчилль[3], но уже через восемь лет новое надгробие загрязнилось и было частично повреждено. В июле 2006 года участок кладбища с могилой Черчилля был закрыт для посещений, была проведена реставрация надгробия.
|
Кладбищу посвящено стихотворение Эврил Андерсен (также известной как миссис Крабтри):
|
В русском переводе (подстрочник):
|
Напишите отзыв о статье "Церковь Святого Мартина (Блейдон)"
Примечания
- ↑ Sherwood, Pevsner, 1974, p. 459.
- ↑ [oleg-kupriyan.narod.ru/section_1_2.html Ф.Бедарида. Черчилль]
- ↑ [news.bbc.co.uk/1/hi/uk/89507.stm New grave honours Churchill]. BBC News (8 мая 1998). Проверено 26 февраля 2007.
Литература
- Crossley, Alan; Elrington, C.R. (eds.); Baggs, A.P.; Blair, W.J.; Chance, Eleanor; Colvin, Christina; Cooper, Janet; Day, C.J.; Selwyn, Nesta; Townley, Simon C. (1990). A History of the County of Oxford, Volume 12: Wootton Hundred (South) including Woodstock. Victoria County History. pp. 31-34.
- Sherwood, Jennifer; Pevsner, Nikolaus. Oxfordshire. The Buildings of England. — Лондон: Penguin Books, 1974. — 459 с. — ISBN 0-14-071045-0.
Ссылки
- [www.acny.org.uk/venue.php?V=282 «A church near you» — St Martin’s Church, Bladon]
- [www.bladonchurch.com Bladon Methodist Church]
Отрывок, характеризующий Церковь Святого Мартина (Блейдон)
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
