Церковь Святого Пантелеймона (Кёльн)

Церковь
Церковь Святого Пантелеймона нем. St. Pantaleon
Вестверк церкви
Страна	Германия
Город	Кёльн
Конфессия	Римо-католическая церковь
Епархия	Архиепархия Кёльна
Архитектурный стиль	Романский
Первое упоминание	866 год
Реликвии и святыни	Частица мощей Николая Чудотворца, частица мощей Великомученика Пантелеймона, мощи Бруно I Великого
Статус	Действующая
Сайт	[www.sankt-pantaleon.de/ Официальный сайт]

Церковь Святого Пантелеймона (нем. St. Pantaleon) — католическая церковь в городе Кёльн в южной части старого города (de: Köln-Altstadt-Süd) (федеральная земля Северный Рейн-Вестфалия). Церковь расположена в квартале, ограниченном улицами Waisenhausgasse, Am Pantaleonsberg, Am Weidenbach, Rothgerberbach и Pantaleonstraße.
Церковь Святого Пантелеймона представляет собой романскую трёхнефную базилику с двумя трансептами. С западной стороны церковь обладает массивным вестверком, состоящим из одной большой башни высотой 36 м и двух малых, но более высоких, 42-метровых башен. С северной стороны к церкви примыкает обширная замкнутая галерея.
Полное название церкви — церковь святых Пантелеймона, Космы и Дамиана.

История

Церковь Святого Пантелеймона располагается на небольшом холме (высота над уровнем Рейна около 17 м). В римские времена на этом загородном холме находилась вилла, построенная между II и IV веками. В меровингский период вилла начинает использоваться для отправления христианских культов. Также на рубеже VI-VII веков на холме начинает формироваться некрополь, о чём свидетельствуют находки множества трапецевидных известковых саркофагов.
Первое упоминание о церкви на холме приводится в документах кёльнского архиепископа Гюнтера в 866 году. В 955 году архиепископ Бруно I Великий основывает здесь бенедиктинский монастырь. В конце правления династии Каролингов монастырь расширяется, в церкви возникают крипта и различные пристройки. С западной стороны сооружается 8-угольное строение, которое, как предполагается, служило баптистерием или мартириумом. Есть предположение, что это сооружение возводилось как усыпальница архиепископа Бруно I, но документальных доказательств этой гипотезы не найдено. Просуществовало, однако, это строение недолго и уже при императрице Феофано в конце X века на его месте сооружается вестверк, украшенный скульптурами Святых Пантелеймона, Космы и Дамиана.
При императрице Феофано и её муже короле Оттоне II церковь богато украшается, а также получает в дар различные реликвии, такие как частица мощей Николая Чудотворца, привезенная из Константинополя, или частица мощей Великомученика Пантелеймона, привезенная из Ахена. Сама императрица Феофано по её завещанию была похоронена в церкви Святого Пантелеймона. Архиепископ Бруно I также похоронен в церковной крипте.
В 1160 году при постройке новых городских стен церковь Святого Пантелеймона оказалась внутри городской черты Кёльна. Архиепископ Анно II в ходе т. н. Зигбургской реформы (de: Siegburger Reform) навязал монастырю Святого Пантелеймона новый монастырский устав, что привело к возникновению массовых беспорядков. Наследники Анно II отказались от проведения реформы в других монастырях из страха повторения беспорядков.
В XVII-XVIII веках церковь постепенно приобретает барочные черты. Так в 1652 году был установлен новый орган, а в 1747 году был пересторен церковный хор. В 1757 году из-за ветхости обрушилась одна из боковых башен. Это вынудило монастырь провести работы по перестройки как обоих боковых, так и средней башни, при этом все они получили барочные навершия.
В 1794 году после занятия Кёльна войсками французской революционной армии монастырь Святого Пантелеймона был закрыт, а в церкви была оборудована конюшня. В 1815 году в церкви была открыта гарнизонная евангелическая церковь. В 1832 году на средней башне церкви было смонтировано приёмо-передающее оборудование Прусского оптического телеграфа (de: Preußischer optischer Telegraf), таким образом церковь стала станций № 51, в цепи из 61 станции, обеспечивающих передачу информации из Кобленца в Берлин на расстояние около 550 км. Первая передача информации из Берлина в Кёльн объёмом 210 слов состоялась 2 февраля 1840 года.
После того, как электрический телеграф полностью вытеснил оптический станция в церкви Святого Пантелеймона была закрыта, а сама церковь в 1890—1892 годах была реставрирована, при этом ей был возвращён первоначальный романский облик. Реставрация была проведена за счёт военного министерства, а сама церковь сохранила статус гарнизонной.
После демилитаризации Рейнской области церковь Святого Пантелеймона в 1922 году стала приходской католической церковью.
В годы второй мировой войны во время бомбардировок Кёльна силами британской авиации церковь Святого Пантелеймона сильно пострадала. Были разрушены крыша, башни и часть боковых стен. Безвозвратно погибли великолепные росписи свода, изображавшие сцены жизни Девы Марии и Святого Пантелеймона. Погибло почти всё внутренне убранство церкви, хотя стоит отметить, что наиболее ценные реликвии и произведения искусства были эвакуированы из церкви заблаговременно. Восстановление церкви продолжалось несколько десятилетий.
Сейчас церковь Святого Пантелеймона обладает самым богатым внутренним убранством среди всех романских церквей Кёльна.
В настоящее время церковь Святого Пантелеймона принадлежит персональной прелатуре Опус Деи.

Литература

• Sebastian Ristow: Die Ausgrabungen von St. Pantaleon in Köln (Beiheft 21 der Zeitschrift für Archäologie des Mittelalters), Rudolf Habelt Verlag, Bonn 2009 (zgl. Habilitationsschrift Univ. Köln 2008), ISBN 3-7749-3585-8 (нем.)
• Anne Behrend-Krebs: Die ottonischen und romanischen Wandmalereien in St. Gereon, St. Maria im Kapitol und St. Pantaleon in Köln. (Diss.), Münster 1994, ISBN 3-929207-16-8 (нем.)
• Karl Heinz Bergmann: St. Pantaleon in Köln. (Rheinische Kunststätten 146) Neusser Druckerei und Verlag, Neuss 1986, ISBN 3-88094-518-7 (нем.)
• Helmut Fußbroich: Die Ausgrabungen in St. Pantaleon zu Köln. Von Zabern, Mainz 1983, ISBN 3-8053-0601-6 (нем.)
• Hans J. Kracht: Geschichte der Benediktinerabtei St. Pantaleon in Köln 965—1250. Franz Schmitt, Siegburg 1975, ISBN 3-87710-067-8 (нем.)
• Fried Mühlberg: St. Pantaleon und sein Ort in der karolingischen und ottonischen Baukunst. Köln 1989. Reihe Stadtspuren — Denkmäler in Köln Bd. 17, ISBN 3-8053-0601-6 (нем.)
• Stefan Samerski: Die Kölner Pantaleonsverehrung: Kontext — Funktion — Entwicklung. In der Reihe Forschungen zur Volkskunde. Norderstedt 2005, ISBN 3-8334-3041-9 (нем.), [www.db-thueringen.de/servlets/DocumentServlet?id=3005 auch online verfügbar (pdf)] (нем.)
• Peter von Steinitz: Pantaleon der Arzt. (Roman) Freundeskreis St. Pantaleon, Köln 2005, ISBN 3-9805197-3-2 (нем.)
• Förderverein Romanischer Kirchen Köln e.V. (Hrsg.): Neue Forschungen zur Geschichte, Baugeschichte und Ausstattung von St. Pantaleon in Köln Beiträge des Kolloquiums 2006(= Colonia Romanica XXI, Jahrbuch des Fördervereins Romanische Kirchen Köln e.V.). Greven Verlag, Köln 2006, dort u.a. Marianne Gechter, St. Pantaleon in den frühen Schriftquellen; Sven Schütte, Geschichte und Baugeschichte der Kirche St. Pantaleon; Dorothea Hochkirchen Die Chorschranke von St. Pantaleon. Zahlreiche weitere Beiträge. ISBN 978-3-7743-0364-5 (нем.)
• Sabine Czymmek, Die Kölner romanischen Kirchen, Schatzkunst, Bd. 2, Köln 2009 (= Colonia Romanica, Jahrbuch des Fördervereins Romanische Kirchen Köln e. V., Bd. XXIII, 2008), S. 127—176, ISBN 978-3-7743-0422-2 (нем.)

Ссылки

• [www.romanische-kirchen-koeln.de/index.php?id=34 Страница церкви Святого Пантелеймона на сайте «Романские церкви Кёльна»] (нем.)
• [en.structurae.de/structures/data/index.cfm?id=s0037020 Страница церкви Святого Пантелеймона на] [en.structurae.de International Database and Gallery of Structures] (англ.)
• [www.koeln-altstadt.de/kultur/romanischekirchen/stpantaleon/index.html Страница церкви Святого Пантелеймона на сайте «Старый город Кёльна»] (нем.)
• [www.lraper.org/main.aspx?Action=DisplayNews&NewsCode=N000000956&Lang=ENG Информация о посещении церкви Святого Пантелеймона Армянским патриархом Константионополя Месробом II] (англ.)

Отрывок, характеризующий Церковь Святого Пантелеймона (Кёльн)

– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.