Церковь Святого Фаддея и Варфоломея (Баку)

Церковь
Кафедральный собор Святых Фаддея и Варфоломея Բաքվի Սուրբ Թադևոս-Բարդուղիմեոս մայր տաճար Bakında Surb Tadevos-Barduğimeos erməni kilsəsi
Церковь в 1910 году
Страна	Азербайджан
Город	Баку
Конфессия	Армянская Апостольская церковь Армянская Апостольская церковь
Архитектурный стиль	Армянский
Дата упразднения	1930

Кафедральный собор Святых Фаддея и Варфоломея (арм. Բաքվի Սուրբ Թադևոս-Բարդուղիմեոս մայր տաճար; азерб. Bakında Surb Tadevos-Barduğimeos erməni kilsəsi) или Будаговский кафедральный собор (арм. Բուդագովսկի մայր տաճար; азерб. Budaqovski kilsəsi) — утраченный храм Армянской Апостольской церкви в городе Баку, Азербайджан. В 1930-х собор был разрушен.

История

В сентябре 1906 г. архитектор в письме к своей жене писал: «В воскресенье / 26-го Л.Д/ ,будет освящение фундамента церкви». После окончания работы над проектом, в 2-го августа 1907 г. началась постройка армянской церкви Учеников св. Тадевоса и св. Бардугемиоса. Чтобы непосредственно следить за работой над строительством, Каджазнуни построил временный деревянный домик, все своё время находясь на стройке. Церковь привлекала внимание своей монументальностью. Раскраска из белого камня и золотого покрова под лучами солнца придавала церкви особенную величавость. Свидетели утверждают, что это было самым красивым зданием в Баку, восхищая внешней и внутренней красотой, мастерски нарисованными архитектурными композициями.

Архитектура

Свет, падающий с разноцветных витражных окон, получал богатые цвета. Исторический армянский стиль получил готические оттенки. На архитектурную композицию церкви Каджазнуни можно взглянуть как на новый армянский национальный стиль — «новую армянскую готику».

В начале 30-х годов церковь была разрушена. Разрушали три года подряд — не рушилось. Были вынуждены взорвать. Свидетели рассказывали, что ломались камни, но не швы — до того крепко было построено здание.

См. также

• Список армянских храмов Азербайджана

Ссылки

• [www.ourbaku.com/index.php5/%D0%90%D1%80%D0%BC%D1%8F%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%A1%D0%BE%D0%B1%D0%BE%D1%80_%D0%A1%D0%B2._%D0%92%D0%B0%D1%80%D1%84%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%BC%D0%B5%D1%8F_%D0%B8_%D0%A4%D0%B0%D0%B4%D0%B5%D1%8F_%28%D0%A2%D0%B0%D0%B4%D0%B5%D1%8F%29_-_%D0%91%D1%83%D0%B4%D0%B0%D0%B3%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%81%D0%BE%D0%B1%D0%BE%D1%80_%28%D0%91%D0%B0%D0%BA%D1%83 Страниица о церкви на сайте ourbaku.com]

Отрывок, характеризующий Церковь Святого Фаддея и Варфоломея (Баку)

Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.