Церковь Святых Константина и Михаила (Вильнюс)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Православный храм
Церковь Святых Константина и Михаила

Романовская церковь
Страна Литва
Город Вильнюс
Конфессия православие
Епархия Виленская и Литовская епархия РПЦ 
Тип здания приходская церковь
Архитектурный стиль историзм
Автор проекта В. Д. Адамович
Строитель архитектор А. А. Шпаковский, инженер П. И. Соколов
Дата основания 1913
Строительство 19111913 годы
Статус действует
Состояние ремонт
Сайт [www.kimp.lt Официальный сайт]
Координаты: 54°40′55″ с. ш. 25°16′06″ в. д. / 54.6820500° с. ш. 25.2685444° в. д. / 54.6820500; 25.2685444 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=54.6820500&mlon=25.2685444&zoom=17 (O)] (Я)

Це́рковь Святы́х Константи́на и Михаи́ла, Романовская церковь, Константино-Михайловский храм — православный храм во имя равноапостольного царя Константина и преподобного Михаила Малеина, небесных покровителей Константина Острожского и царя Михаила Романова[1] в Вильнюсе, построенный по проекту московского архитектора В. Д. Адамовича[2] в ознаменование 300-летия династии Романовых в 1913 году на улице Большая Погулянка, ныне ул. Йоно Басанавичяус.

Адрес: улица Йоно Басанавичяус, 27 (Jono Basanavičiaus g. 27).

В настоящее время настоятелем Константино-Михайловского храма является священник Владимир Ринкевич. Второй священник — иерей Константин Лазукин.





Описание

Церковь построена в стиле, воспроизводящим древнерусский ростово-суздальский. Церковь была освящена в мае 1913 года архиепископом Виленским и Литовским Агафангелом (Преображенским) в сослужении епископа Елевферия (Богоявленского), викария Ковенского, и епископа Минского и Туровского Митрофана (Краснопольского) в присутствии великой княгини Елизаветы Фёдоровны (Романовой).

Надпись на мраморной плите, установленной на внутренней западной стене храма, гласит, что церковь сооружена на средства действительного статского советника Ивана Андреевича Колесникова, директор Никольской фабрики С. Т. Морозова. Автор проекта — московский архитектор В. Д. Адамович. Лепнина наружных фасадов церкви выполнена виленским мастером Возницким.

До недавнего времени в звоннице церкви не было колоколов. Почти не осталось следа и от росписи внутренних стен храма — сохранились лишь небольшие фрагменты орнамента на стене. Существует проблема с кирпичной кладкой, из которой сложено здание — из-за обильных высолов (растущих в порах материала кристаллов солей) на стенах плохо держится штукатурка. В первозданном виде в церкви сохранился лишь резной дубовый трехъярусный иконостас церкви[3], изготовленный в начале ХХ века в Москве.

История

Место закладки храма-памятника на Закретной площади было освящено 17 апреля 1911 года. Чин освящения совершил ректор Литовской Духовной семинарии архимандрит Иоанн (Поммер; позднее архиепископ Рижский и Митавский) в сослужении шести клириков Виленской епархии.[4]

Внутренняя отделка храма была выполнена И. Колупаевым. Она вполне соответствовала внешнему облику и общему стилю постройки. По словам современников, лучшим украшением внутри храма являлся дубовый, в древнерусском стиле, тонкой резьбы иконостас, изготовленный в Москве С. А. Соколовым. Освящение храма произошло 9 мая, начавшись 8 мая в 6 часов вечера всенощным бдением. На торжество прибыла Её Императорское Высочество великая княгиня Елизавета Фёдоровна.

30 сентября 1914 г. в храме архиепископом Виленским и Литовским Тихоном была отслужена панихида по погибшему в бою князю императорской крови Олегу Константиновичу (1892-1914).

Во время оккупации Вильны немецкими войсками в 1915 году церковь использовалась как накопитель, где содержались нарушители комендантского часа.

В 19211926 годах храм ремонтировался.

С конца 2009 года в храме начался капитальный ремонт — были окрашены стены, обновлена алтарная часть храма. В боковом помещении был оборудован баптистерий, ставший единственным местом в Литве, где можно погружательно крестить взрослых в любое время года. До недавнего времени ростово-суздальские главки были выкрашены зеленой масляной краской (идея окрасить их в такой цвет принадлежит настоятелю о.Вячеславу), хотя первая покраска главок оказалась не очень удачной — приобретённая краска была некачественной и вскоре начала облезать, поэтому главки вновь пришлось перекрашивать.

Напишите отзыв о статье "Церковь Святых Константина и Михаила (Вильнюс)"

Литература

  • Герман Шлевис. Православные храмы Литвы. Вильнюс: Свято-Духов монастырь, 2006. С. 77—85. ISBN 9986-559-62-6.

Ссылки

  • [www.kimp.lt Официальный сайт Константино-Михайловского прихода]
  • [www.orthodoxy.lt/index.php/where,eparhia;sub,viln%20blag;sub3,20 Храм во имя святого равноапостольного царя Константина и преподобного Михаила Малеина, Вильнюс (1913 г.)]
  • [www.vilnius.skynet.lt/hramy28.html Романовская церковь (Константино-Михайловская)]
  • Николай Жуков. К 100-летию Константино-Михайловской церкви. «Литовский курьер» № 11—12, март 2013 года[5][6]

Примечания

  1. [www.vilnius.skynet.lt/hramy28.html РОМАНОВСКАЯ ЦЕРКОВЬ (КОНСТАНТИНО-МИХАЙЛОВСКАЯ)]
  2. Нащокина М. B. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. — Издание 3-е. — М.: Жираф, 2005. — 535 с. — 2 500 экз. — ISBN 5-89832-043-1.
  3. [volodiar.livejournal.com/89035.html Храм святых Константина и Михаила г.Вильнюса. Иконостас.]
  4. [www.kolos.lt/russiantraces/156----2-- Герман Шлевис. Прогулка по Погулянской — 2. Романовская церковь]
  5. [www.kurier.lt/?p=35926 К 100-летию Константино-Михайловской церкви]
  6. [www.kurier.lt/?p=35926 К 100-летию Константино-Михайловской церкви. Окончание]

Отрывок, характеризующий Церковь Святых Константина и Михаила (Вильнюс)

После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.