Церковь Успения Пресвятой Девы Марии (Кёльн)

Церковь
Церковь Успения Пресвятой Девы Марии нем. St. Mariä Himmelfahrt
Западный фасад
Страна	Германия
Город	Кёльн
Конфессия	Римо-католическая церковь
Епархия	Архиепархия Кёльна
Архитектурный стиль	Барокко
Архитектор	Кристоф Вамзер
Строительство	1618—1689 годы
Статус	Действующая

Церковь Успения Пресвятой Девы Марии (нем. St. Mariä Himmelfahrt) — католическая церковь в городе Кёльн в северной части старого города (de: Köln-Altstadt-Nord) (федеральная земля Северный Рейн-Вестфалия). Церковь расположена на улице Marzellenstraße.
Барочная церковь Успения Пресвятой Девы Марии долгое время была самой большой церковью в Кёльне. На сегодняшний день — это один из немногих восстановленных образцов барочной архитектуры в городе.

История

Церковь Успения Пресвятой Девы Марии была заложена в 1618 году при коллегии иезуитов. Строительство церкви велось по проекту архитектора Кристофа Вамзера (de: Christoph Wamser) известного как автора проекта церкви иезуитов в Мольсайме (Эльзас). Сам Вамзер руководил строительными работами до 1623 года, после чего его сменил архитектор из Тюрингии Валентин Больтц (нем.  Valentin Boltz ). В 1628 году курфюрст Священной Римской империи и архиепископ Кёльна Фердинанд Баварский преподнёс в дар церкви барочный алтарь, созданный по подобию алтаря иезуитской церкви Святого Михаила в Мюнхене. Алтарь, имевший высоту 22,5 м, полностью занимал всю восточную стену хора. В 1629 году церковь была освящена в честь Успения Пресвятой Девы Марии и в ней начали проводиться богослужения. Полностью строительные работы были завершены только в 1689 году.
В 1794 году после оккупации Кёльна войсками французской революционной армии церковь была осквернена и в течение почти десятилетия не использовалась как храм. После заключения Конкордата Наполеона церковь Успения Пресвятой Девы Марии была вновь освящена и стала выполнять функции приходской церкви.
Во время второй мировой войны в ходе массовых бомбардировок Кёльна британской авиацией церковь была почти полностью уничтожена. Обрушились крыша, башни, хор. Интерьер был полностью уничтожен. Исторические, культурные и духовные ценности, хранившиеся в церкви, были частично эвакуированы, а частично безвозвратно утрачены. Восстановление церкви проводилось с 1949 по 1979 год, после чего она вновь предстала в своём первоначальном виде.

Архитектура

Церковь Успения Пресвятой Девы Марии представляет собой трёхнефный зальный храм. С восточной стороны храм заканчивается колокольной башней, установленной сразу за алтарной частью. С западной стороны по углам к боковым нефам примыкают две башни. С северной стороны к церкви примыкают здания коллегии и резиденция генерального викария архиепархии Кёльна, образующие два закрытых внутренних дворика.

Размеры церкви

• Общая длина — 60,15 м
• Общая ширина — 24,20 м
• Ширина центрального нефа — 12,6 м
• Ширина боковых нефов — 4,80 м
• Высота крыши главного нефа — 37 м
• Высота колокольной башни — 54 м
• Высота западных башен — 31 м
• Высота боковых нефов — 22 м

Литература

• Hermann Hipp: Studien zur «Nachgotik» des 16. und 17. Jahrhunderts in Deutschland, Böhmen, Österreich und der Schweiz. 3 Bde. Diss., Tübingen 1979 (нем.)
• Die Jesuitenkirche St. Mariae Himmelfahrt in Köln. Dokumentation und Beiträge zum Abschluß ihrer Wiederherstellung 1980. Düsseldorf 1982 (нем.)

Ссылки

• [en.structurae.de/structures/data/index.cfm?id=s0026082 Страница церкви Успения Пресвятой Девы Марии на] [en.structurae.de International Database and Gallery of Structures] (англ.)
• [sketchup.google.com/3dwarehouse/details?mid=96207b4f93149d9b38f95500b328ee9&ct=3dbl&hl=ru 3D-модель церкви Успения Пресвятой Девы Марии]

Отрывок, характеризующий Церковь Успения Пресвятой Девы Марии (Кёльн)

Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.