Церковь во имя Иверской иконы Божией Матери (Паланга)

Церковь
Церковь во имя иконы Божией Матери «Иверская»
Страна	Литва
Город	Паланга
Конфессия	Православие
Епархия	Литовская
Тип здания	приходская церковь
Автор проекта	Дмитрий Борунов
Строительство	2000—2001 годы
Основные даты: 2000 — заложен 2001 — построен 2002 — освящён
Состояние	действует
Сайт	[www.cerkov.lt/ Официальный сайт]

Це́рковь во и́мя ико́ны Бо́жией Ма́тери «И́верская», Иверская церковь — православный приходской храм в Паланге, единственное строение в городе, возведённое по канонам русского православного церковного зодчества, и первый за последние 60 лет православный храм, построенный в Литве. Находится по адресу: улица Соду 52. Настоятель Иверского храма игумен Алексий (Бабич).

История

В Паланге в 1995 году был зарегистрирован самостоятельный православный приход. Для богослужений использовалось помещение в переоборудованном фойе русской средней школы. Приходским священником служил иеромонах Алексий (Бабич). В 1999 году мэрия Паланги бесплатно выделила участок под строительство церкви в 2263 м². Храм возведён по проекту российского архитектора Дмитрия Борунова (Пенза), который спроектировал также Покрово-Никольскую церковь в Клайпеде. 18 февраля 2000 года состоялась торжественная закладка первого камня, 28 декабря 2001 года строительство было завершено. Сооружался и оборудовался храм на средства предпринимателя Александра Попова. Часть внутреннего убранства церкви (иконостас, киоты, Голгофа) были изготовлены по заказу А. П. Попова в Салониках (Греция), часть — в Софрино. Колокола отлиты в Ярославле.

Освящение церкви во имя иконы Божией Матери «Иверская» состоялось в 2002 году при участии постоянного члена Священного синода Русской православной церкви митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия и главы Литовской епархии митрополита Виленского и Литовского Хризостома.

В церковном доме действуют школа, проводятся беседы с прихожанами.

Архитектура и убранство

Архитектура храма с традиционным крестово-купольным планом в основе следует канонам православного зодчества и выражает православную символику. Своими очертаниями храм напоминает «корабль спасения», поднимающиеся вверх ярусы выражают образы ведущей к небу «лествицы». Главное здание вытягивает ввысь узкий барабан, увенчанный традиционным куполом в виде луковицы.

Вместе с тем многоярусная архитектурная композиция храма, его вытянутые вверх пропорции, треугольные очертания крыш, гранёный объем колокольни с шпилеподобным шатровым покрытием напоминают готическую архитектуру, позволяя зданию храма гармонично вписаться в городской пейзаж Паланги.

Храм имеет притвор, хоры и колокольню. Внутреннее пространство покрыто росписями, выполненными российскими художниками монументалистами, специализирующимися в церковной живописи. Интерьер храма иерархически членится на три уровня: купол и подкупольное пространство посвящены Иисусу Христу, Богородице, ангелам и апостолам; под ними на северной и южной стенах изображены евангельские сцены; пространство третьего уровня (столбы, пролёты арок, притвор и хоры) отведено образам святых, представленных в виде отдельно стоящих фигур или написанных полуфигурно в медальонах. В Литве столь полная программа росписи православного храма в настоящее времени представлена только в Иверской церкви.

Литература

• Шлевис, Герман. Православные храмы Литвы. — Вильнюс: Свято-Духов монастырь, 2006. — С. 355—362. — 559 с. — 2000 экз. — ISBN 9986-559-62-6.
• Артамонова, Маргарита. Церковь во имя иконы Божией Матери «Иверская» в Паланге // [esinstitute.org/files/pribaltiyskie_russkie.pdf Прибалтийские русские: история в памятниках культуры (1710—2010)] / Под общей редакцией А. В. Гапоненко. — Рига: Институт европейских исследований, 2010. — С. 722—723. — 736 с. — ISBN 978-9934-8113-2-6.

Ссылки

• [www.orthodoxy.lt/index.php/where,eparhia;sub,kaun-klayp;sub3,177 Храм в честь иконы Божией Матери «Иверская», Паланга]
• [www.cerkov.lt/ Официальный сайт храма]

Отрывок, характеризующий Церковь во имя Иверской иконы Божией Матери (Паланга)

– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.