Церковь истинного Иисуса

«Церковь истинного Иисуса» (кит. 真耶穌教會, англ. True Jesus Church) — международная независимая реставрационистская церковь пятидесятнического происхождения. Создана в Пекине в 1917 году. Является ответвлением протестантской ветви христианства и относится к пятидесятникам-унитариям. Является одной из трёх местных китайских церквей, существовавших до установления коммунистического правления в Китае в 1949 году.

Церковь насчитывает приблизительно 2,5 миллиона членов по всему миру. Наибольшее число членов «Церкви истинного Иисуса» имеется в Китае, Индии, на Тайване, в Сингапуре, Малайзии и Гонконге. Международная ассамблея церкви в настоящее время располагается в Лос-Анджелесе, США.

В 1995 году «Церковь истинного Иисуса» открыла отделение в Московской области.

Вероучение

Пять основных принципов

Крещение Святым Духом

Принятие Святого Духа, проявляющегося в глоссолалии, является гарантией нашего наследования Царства Небесного.

Водное крещение

Крещение водой — это таинство, совершаемое ради отпущения грехов и возрождения. Крещение должно совершаться в естественной воде, такой как река, море, или источник. Креститель, который уже получил крещение водой и Святым Духом, проводит крещение от имени Господа Иисуса Христа. А крестящийся должен быть целиком погружен в воду со склонённой головой, лицом вниз.

Омовение ног

Таинство омовения ног позволяет соединяться с Господом Иисусом. Оно также служит постоянным напоминанием о том, что нужно любить, иметь святость, смирение, уметь прощать и служить Богу. По отношению к каждому человеку, который получил водное крещение, должно быть совершено таинство омовения ног во имя Иисуса Христа. Взаимное омовение ног может осуществляться всякий раз, когда это уместно.

Святое причастие

Святое причастие — это таинство в ознаменование смерти Господа Иисуса Христа. Оно позволяет вкусить плоть и кровь нашего Бога и стать с Ним единым целым, чтобы обрести вечную жизнь и воскреснуть в Судный день. Это таинство должно совершаться как можно чаще. Используйте одну облатку (пресный хлеб) и виноградный сок.

День субботний

День отдохновения, седьмой день недели (суббота), является священным днем, благословенным и освященным Богом. Этот день должен быть соблюден в ознаменование Божьего сотворения мира и спасения, с надеждой на вечный отдых в жизни.

Десять статей веры

В 80-х годах XX века пять основных доктрин веры были дополнены ещё пятью дополнительными «Положениями веры», став, таким образом, «Десятью Статьями» основ верований последователей Церкви истинного Иисуса:

Иисус Христос

Иисус Христос — Слово, ставшее плотью — умер на кресте во искупление грехов человеческих, воскрес на третий день и вознесся в Рай небесный. Он является единственным спасителем человечества, Создателем небес и земли, и только Он есть единственный и истинный Бог.

Библия

Святейшая Библия, состоящая из Ветхого и Нового Заветов, вдохновлена Богом, и является единственной библейской истиной, и стандартом для жизни христиан.

Спасение

Спасение дано Божьей милостью через веру. Верующие должны положиться на Святого Духа для того, чтобы стать святыми, прославлять Бога и полюбить всех людей.

Церковь

Церковь истинного Иисуса, основанная нашим Господом Иисусом Христом, через Святой Дух во время времени «последнего дождя», это истинная восстановленная церковь апостольского времени.

Окончательное суждение

Второе пришествие Христа произойдет в Последний День, когда Он спустится с небес для того, чтобы судить мир: праведники получат вечную жизнь, грешники будут вечно осуждены.

Наименование церкви

Наименование Церкви истинного Иисуса содержит несколько богословских заявлений и «имеет духовный смысл». Теологи движения указывают на библейские отрывки, называющие Бога «истинным» (Иоан. 3:33, Иоан. 17:3, 1Фес. 1:9). Иисус также называл себя «истиной» (Иоан. 14:6) или «истинной виноградной лозой» (Иоан. 15:1). Так как Бог желает создать церковь «во имя Своё» (Деян. 15:14-18), следовательно название церкви должно нести имя Бога, т. е. Иисуса (Мф. 1:21, Иоан. 17:11,26). Церковь истинного Иисуса таким образом «возвышает имя Бога и называет Его Христом».

История церкви

Исторические предпосылки

Успешные попытки евангелизировать Китай несторианами из Персии (635—845 гг. н. э.), римскими католиками, включая иезуитов (1265 г., 1601—1724 гг.) были недолговечны. Христиане утратили расположение китайских императоров, поэтому действовали спорадически и подпольно.

Первые протестантские миссионеры начали работу на территории Китая в 1807 году после прибытия из Шотландии Роберта Моррисона. После Первой опиумной войны в 1840-х годах миссионеры со всего мира стали приезжать в Китай. Хадсон Тейлор в 1865 году основал Внутреннюю миссию.

В XIX веке было отмечено большое увеличение числа христиан-китайцев. В 1900 году в стране насчитывалось почти 111 тыс. протестантов наряду с 1600 китайскими рабочими-христианами и 2 тыс. миссионерами.

Движение пятидесятников в Китае и основание «Церкви истинного Иисуса»

Первыми пятидесятническими миссионерами в Китае были супруги Гарр, участвовавшие в пробуждении на Азуза-стрит и прибывшие в Гонконг в 1907 году. Позже в Шанхае была основана Миссия апостольской веры.

После «восстания боксеров» и преследований в начале ХХ века многие китайские христиане поддержали «Движение трех самостоятельностей», которое продвигало стратегию самоуправления, самоподдержки и самораспространения, для того чтобы уменьшить иностранное влияние и вмешательство в жизнь китайских церквей. Многие поместные церкви обнищали.

Три основоположника «Церкви истинного Иисуса» также поддерживали эту идею и решили порвать с существовавшей пятидесятнической церковью. Это были Пол Вэй Эньбо (ум. 1919), Чжан Линьшэнь (род. 1863) и Варнава Чжан (1882-1960). Чжан Линьшэнь был диаконом пресвитерианской церкви, пережившим в 1909 году опыт крещения Духом Святым. Пол Вэй, верующий церкви британских конгрегационалистов, перешёл в пятидесятничество после исцеления от серьёзного заболевания. Варнава Чжан был обращён в христианство Чжан Линьшэнем в 1912 году. В 1917 году в Пекине была создана первая община Церкви истинного Иисуса.

Из материкового Китая движение перекинулось на Тайвань (1927), юго-восточную Азию (1927) и на Гавайи (1930). Штаб-квартира вскоре переехала в Нанкин (1926), затем в Шанхай (1927). К 1949 году, к моменту создания Китайской Народной Республики Церковь истинного Иисуса стала одной из крупнейшей христианской конфессией в стране с 700 церквами и 120 тыс. членами.

Современное состояние церкви

В 1950 году была прекращена связь между общинами материкового Китая и за пределами Китая. К этому времени общины движения существовали в Малайзии, Индии, Индонезии, Японии и Корее. Длительное время церковь материкового Китая подвергалась репрессиям. В 1975 году делегаты второй всемирной конференции на Тайване создали Международную Ассамблею Церкви истинного Иисуса. К этому времени церковь была представлена в США (1965). Первая община Церкви истинного Иисуса в Европе появилась в 1976 году в Великобритании. С 1979 года церковь присутствует в Африке (Нигерия), с 1982 года — в Австралии.

В 1985 году, в соответствии с решением четвёртой всемирной конференции, офис Международной Ассамблеи переехал в Лос-Анджелес. К концу 80-х годов была восстановлена связь между общинами Международной ассамблеи и церквами материкового Китая. Впоследствии управление церковью было разделено на четыре центра в Америке, Европе, Северо-восточной Азии и Юго-восточной Азии. По состоянию на 2010 год Церкви истинного Иисуса присутствовали в 58 странах мира, в том числе в 12 странах Европы.

См. также

Список пятидесятнических деноминаций

Ссылки

• [www.tjc.org/ Сайт Церкви истинного Иисуса]

Отрывок, характеризующий Церковь истинного Иисуса

– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.