Цертелев, Николай Андреевич

Николай Андреевич Цертелев
Место смерти:	Моршанск
Род деятельности:	этнограф, поэт, публицист

Князь Николай Андреевич Цертелев (1790, Хорол — 1869, Моршанск) — этнограф, известный первопроходческими трудами в области сбора и публикации украинской народной поэзии; исследователь русской народной поэзии. В 1820 году награждён за этнографические труды серебряной медалью Академии Наук.

Деятель образования в Харьковской губернии, корреспондент Тараса Шевченко. Поэт, публицист.

Биография

Происходил из древней имеретинской княжеской фамилии Церетели, той её ветви, которая в 1739 году переселилась в Россию.

Получив домашнее воспитание, Н. А. Цертелев поступил на государственную службу в Чернигове, но вскоре вышел в отставку и поступил в 1810 году в Харьковский университет, затем перевелся в Московский университет, где в 1814 году окончил курс на филологическом факультете. В 1819 году он снова поступил на службу в министерство Финансов. В том же году он публикует первую книгу, сборник украинских казачьих дум «Опыт собрания старинных малороссийских песен». Годом позже выходит ещё несколько публикаций, которые вознаграждены медалью Академии Наук. В дальнейшем его научная активность падает и в 1830-х фактически прекращается.

В 1820—1823 годах был членом близкого к декабристам Вольного общества любителей российской словесности. В 1823 году был назначен директором училищ Тамбовской, потом Полтавской губерний.

В 1828 году опубликовал статью «О погрешности в отношении к отечественному воспитанию»,, в которой осуждал галломанию и обвинял родителей в небрежном отношении к воспитанию. Эта статья, наряду со стихами Н. А. Цертелева, указывает его близость к славянофилам.

С 1838 года Н. А. Цертелев стал помощником попечителя Харьковского учебного округа, где при бездеятельном попечителе Долгоруком играл очень видную роль. В эти годы он переписывается с Тарасом Шевченко. При нём в результате возражений архиепископа харьковскому Иннокентию и Н. Г. Устрялова произошло сожжение опубликованной в 1842 году Н. И. Костомаровым диссертации «О значении унии в западной России».

В должности помощника попечителя Н. А. Цертелев оставался до 28 марта 1859 года, потом был членом Главного Правления Училищ. В 1861 году вышел в отставку.

Последние годы своей жизни он проживал в Москве, принимая деятельное участие в «Московском Обществе Словесности», куда передал свои письменные труды и материалы. Умер Н. А. Цертелев в Моршанске на пути в Москву. После него остались довольно многочисленные поэтические и научные труды.

Фольклористика

Наиболее важная часть деятельности Н. А. Цертелева в том, что он явился первым собирателем памятников народной малорусской (украинской) поэзии и одним из первых просвещенных людей, сумевших понять значение народной поэзии и пробудить интерес к её изучению. В 1819 году в Петербурге вышла его первая книга «Опыт собрания старинных малороссийских песен», первый в истории сборник украинского фольклора.

Для своего времени взгляды Н. А. Цертелева на важность фольклора были передовыми и его сборник имел большое значение, несмотря на его незначительность по объёму и искажения, которым подверглись в нём местами народные песни.)

Из других трудов Цертелева важны работы о русском народном стихосложении, за которые он получил серебряную медаль от Академии Наук: «Замечания на 2-ю часть опыта Востокова о русском стихосложении» (Сын Отечества, 1818, ч. 49), «О стихосложении старинных русских песен» (Сын Отечества, 1820, ч. 69) и, наконец, издал «Опыт общих правил стихотворчества» (монография, 1820). В своей книге Цертелев доказывает, что в основе русской народной поэзии (в песнях) существует и господствует размер стоп «по их мере в протяжении голоса и столько же по числу слогов» (вопреки авторитетному мнению А, Х. Востокова, утверждавшего, что в русской поэзии тоническое стихосложение). По мнению Пыпина, Цертелеву принадлежат весьма ценные замечания о метрике русской народной поэзии.

Творчество

Своей литературной деятельности Н. А. Цертелев большого значения не придавал, и в 1867 г. наотрез отказался издать свои сочинения отдельным изданием. Стихотворения его помещались в "Сыне Отечества", "Благонамеренном", "Соревнователе просвещения и благотворения", "Вестнике Европы" и в некоторых других петербургских альманахах.

Его стихотворение «Славянам» в сборнике «Беседы Общества Любит. Российской Словесности» говорят о близости его взглядов к славянофильству и панславизму.

Семья

Вторая жена — Варвара Семёновна Чулкова (дочь Александры Николаевны Бахметевой). От этого брака: дипломат Алексей Цертелев и философ Дмитрий Цертелев.

Библиография

Монографии

• Опыт собрания старинных малороссийских песен. СПб., 1819.
• О произведении древней pусской поэзии. СПб., 1820.
• Опыт общих правил стихотворства. СПб., 1820.
• Взгляд на русские сказки и песни и повесть в духе старинных русских стихотворений. СПб., 1820.

Литература

• Войнов В. Цертелев, Николай Андреевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб., 1901. — Т. 21: Фабер — Цявловский. — С. 481—483.
• Гвинчидзе О. Ш. Николай Андреевич Цертелев. — Тб.: «Мецниереба», 1980. — 97 с.
• Дей О. І. Сторінки з історії укр. фольклористики. — К., 1975.
• Коробка Н. И. Цертелев, Николай Андреевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• «Русский Архив» 1871 г., № 3.
• «Вестник Европы», 1870 г., т. 3. Некролог Бессонова.
• «Вестник Европы», 1874 г., т. I
• «Харьковский Университет и Д. И. Каченовский» М. Де Пуле.
• «Современная летопись», 1869 г., № 41, некролог.
• Пыпин, «История русской этнографии» (также «Вестник Европы», 1885 г., № 8—11).
• «Остафьевский архив кн. Вяземских», т. I. — «Древняя и Новая Россия», 1877 г., № 1.
• «Уничтожение диссертации Костомарова», ст. Сухомлинова.
• Иконников, «Биографический словарь профессоров унив. св. Владимира», т. I, стр. 284.
• «Месяцеслов» на 1819 г., ч. I, стр. 709.
• Фойгт К. К. Историко-статистические записки о Харьковском Университете.

Отрывок, характеризующий Цертелев, Николай Андреевич

На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]