Цеховик

Цеховик — подпольный предприниматель в СССР. Благоприятной почвой для деятельности цеховиков были неспособность советской экономической системы решить проблему хронического товарного дефицита в стране, а также бесхозяйственность и коррупция, процветавшие в последние годы существования Советского Союза. Вызванная политикой перестройки легализация предпринимательской деятельности в конце 1980-х годов привела к исчезновению цеховиков как класса экономических субъектов, нарушающих советское законодательство, ранее запрещавшее частную предпринимательскую деятельность.

Суть явления

Феномен подпольности заключался в том, что официально было невозможно ни организовать предприятие, ни продавать произведённую продукцию. Поэтому цеховики нашли выход — официальной государственной структурой производилась подпольная продукция и неофициальной теневой структурой эта продукция продавалась. Или наоборот — продукция производилась теневой структурой, но сбывалась через государственные торговые организации. Вариант, при котором всё было полностью нелегальным, был менее распространён, так как его было сложнее осуществить на практике, и он слишком легко выявлялся органами ОБХСС.

Сырьё и материалы для подпольного производства приобрести легально обычно было невозможно. Поэтому для решения этой проблемы были задействованы государственные производственные предприятия — как правило предприятия местной промышленности — которые служили основной сырьевой и производственной базой цеховиков. Путём завышения потребности в сырьевых материалах, приписок, экономии материалов, составления актов о списании и уничтожении под надуманным предлогом фактически пригодных материалов и сырья и другими способами, из государственной собственности изымались излишки, которые затем использовались в производстве неучтённой продукции. Дополнительную продукцию, как правило, изготавливали рабочие того же предприятия. В большинстве случаев они не подозревали о том, что их труд используется цеховиками в корыстных целях. Произведенная продукция тайно вывозилась для её последующего складирования и реализации на чёрном рынке или через государственную оптово-розничную торговую сеть.

Деятельность цеховиков часто переплеталась с таким понятием, как «толкач» (так на сленге советского времени назывались снабженцы предприятий, вынужденные действовать в условиях плановой экономики), поскольку предприятие не всегда могло официально закупить необходимое сырьё и официально продать произведённый продукт.

В криминальные синдикаты цеховиков зачастую были вовлечены должностные лица государственных органов, призванные вести борьбу с хищениями государственной собственности, включая ревизоров, следователей и других сотрудников правоохранительных органов. Эти лица получали от цеховиков взятки и по этой причине были заинтересованы в том, чтобы экономические преступления оставались нераскрытыми. Цеховики также были объектом вымогательства со стороны организованной преступности, особенно с появлением в СССР рэкета на рубеже 1980-90-х годов.

История

Цеховики появились в СССР с ликвидацией на рубеже 1920—30 годов частной собственности на средства производства и внедрением государственного планового управления экономикой. Первым из преданных в СССР публичной огласке случаев разоблачения цеховиков советскими правоохранительными органами стал арест Шая Шакермана. Будучи начальником мастерских в психоневрологическом диспансере, в 1958 году Шакерман закупил промышленные швейные и вязальные машины, которые тайком установил в бараках лечебницы и задействовал её пациентов для пошива модных в то время вещей. В 1962 году Шакерман был арестован, а в 1963, вместе с подельником Борисом Ройфманом (директором Перовской текстильной фабрики, имевшим 60 подпольных предпрятий в разных регионах страны) — приговорён к смертной казни. При обысках у них было изъято ценностей на сумму около 3,5 млн рублей..

В 1970-е годы повышение спроса на товары народного потребления (особенно одежду, обувь, запчасти к автомобилям) и разложение правоохранительных структур способствовали активизации деятельности цеховиков. Этот период также характеризуется повышением эффективности цехового производства, использованием отходов производства в качестве сырья и более высоким качеством выпускаемой продукции. В конце 1980-х годов деятельность цеховиков была легализована в связи с ликвидацией ограничений на негосударственную предпринимательскую деятельность.

Известные группировки

• Меховая мафия СССР

См. также

• Фарцовщик
• Кооперативное движение в СССР
• Дефицит в СССР
• Теневая экономика

Ссылки

• [pressa.spb.ru/newspapers/et/2001/arts/et-350-art-33.html Обувная промышленность] // pressa.spb.ru
• д/ф [russia.tv/brand/show/brand_id/4768/ «Черный бизнес развитого социализма. Цеховики»] (РТР, 2015)

Отрывок, характеризующий Цеховик

– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.