Цзинь Юэлинь

Цзинь Юэлинь
金岳霖
Оказавшие влияние:	Д. Юм, И. Кант, Б. Рассел

Цзинь Юэлинь (кит. 金岳霖, пиньинь: Jīn Yuèlín, 14.07.1895, Чанша, Хунань — 19.10.1984, Пекин) — китайский философ и логик.

В 1911—1914 гг. учился в Университете Цинхуа. В 1914-1920 гг. учился в США в Пенсильванском и Колумбийском университетах, где получил степени магистра и доктора философии по политологии (последнюю — в Колумбийском университете в 1920 году). Докт. дисс. — по Т.-Х. Грину. В 1921-1924 гг. учился в Англии, Германии, Франции и Италии.

С 1925 года проф. и декан философского факультета института Цинхуа и Объединенного университета Юго-Запада, директор Ин-та лит-ры. В 1926 году основал кафедру философии в Университете Цинхуа.

С 1952 года декан факультета лит-ры и проф. филос. факультета Пекинского ун-та.

Также являлся зам. директора Ин-та философии, пред. и почетный пред. Кит. об-ва изучения логики, членом ВАК Госсовета.

Являлся участником Движения 4 мая. Член КПК с 1956 года. Являлся членом ПК ЦК Демократич. лиги Китая, Всекит. комитета НПКСК.

Внедрял в философии научный метод. Влияние на него оказали Д. Юм, И. Кант, Б. Рассел.

Труды

• 1937: «Логика»
• 1941: «О дао»
• 1965: «Философия Рассела»
• 1983: «Теория знания»

Ссылки

• Цзинь Юэлинь / А. В. Ломанов // Китайская философия. Энциклопедический словарь. 2009.

Отрывок, характеризующий Цзинь Юэлинь

– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».