Поздняя Тан
| Эта статья часть 5 династий и 10 царств |
|---|
| 5 династий |
| Поздняя Лян |
| Поздняя Тан |
| Поздняя Цзинь |
| Поздняя Хань |
| Поздняя Чжоу |
| 10 царств |
| У |
| У Юэ |
| Минь |
| Цзиннань |
| Чу |
| Южная Тан |
| Южная Хань |
| Северная Хань |
| Ранняя Шу |
| Поздняя Шу |
| Другие |
| Янь |
| Ци |
| Чэндэ (цзедуши) (Чжао) |
| Иу (цзедуши) |
| Диннань (цзедуши) |
| Цинъюань (цзедуши) |
| Упин (цзедуши) |
| Инь |
Династия Поздняя Тан — недолговечная династия, правившая с 923 по 936 г., вторая из пяти династий периода Пяти династий и десяти царств. Она также была первой из трех последовательных династий, основанных тюрками-шато. На пике своего могущества она контролировала бо́льшую часть Северного Китая.
Содержание
Основание династии
Со времени падения династии Тан в 907 г. продолжалось противостояние между сменившей Тан династией Поздняя Лян и царством Цзинь, основанным Ли Кэюном в нынешней провинции Шаньси. Это противостояние не прекратилось и со смертью Ли Кэюна. Его сын Ли Цуньсюй продолжал расширение территории Цзинь за счет владений Поздней Лян. Союз, заключенный Ли Кэюном с могущественными киданями, которые, так же как и тюрки-шато, были кочевым народом Великой Степи, сыграл существенную роль в конечной победе тюрок-шато.
Ли Цуньсюй сверг династию Поздняя Лян в 923 г. и провозгласил себя императором династии Поздняя Тан, которую он рассматривал как «восстановленную Тан». Одним из элементов этого восстановления стал перенос столицы в бывшую восточную столицу Тан город Лоян.
Правление
Как и остальные династии периода Пяти династий, Поздняя Тан просуществовала очень недолго — всего тринадцать лет. Сам Ли Цуньсюй был убит всего через три года после прихода к власти, в 926 г., во время мятежа одного из военачальников.
Ему наследовал Ли Сыюань, приемный сын Ли Кэюна, при котором испортились отношения с киданями. Оставшиеся годы правления династии были отмечены внутренней борьбой, которая закончилась её свержением в 936 г., когда Ши Цзинтан, зять Ли Сыюаня, тоже тюрок-шато, поднял восстание и основал династию Поздняя Цзинь.
Территория
Династия Поздняя Тан контролировала значительно бо́льшую территорию, чем предшествующая династия Поздняя Лян. Она подчинила себе все северокитайские владения Поздней Лян в дополнение к своей первоначальной территории в Шаньси. Кроме того, её контроль распространялся на территории вокруг Пекина и в провинции Шэньси, не полностью подчинявшиеся Поздней Лян. Высшей точкой расширения Поздней Тан стал 925 г., когда было завоевано царство Ранняя Шу в нынешней Сычуани. Однако, когда власть Поздней Тан стала приходить в упадок, на его месте возникло царство Поздняя Шу (в 935 г., за год до падения самой династии).
Наследие Поздней Тан
Значение Поздней Тан в китайской истории неизмеримо выше, чем можно заключить из её непродолжительного тринадцатилетнего правления. Впервые со времён сяньбийского нашествия значительная часть исконно китайских земель оказалась под властью иноземных правителей. Это была первая из трех династий тюрок-шато, предтеча ряда более могущественных династий последующих эпох, известных под собирательным названием «династии завоевателей».
Императоры Поздней Тан
| Храмовое имя | Посмертное имя | Личное имя | Годы правления | Девиз правления и годы |
|---|---|---|---|---|
| Исторически используется: личное имя | ||||
| Чжуан-цзун 莊宗 Zhuāngzōng |
слишком сложно, не употребляется |
Ли Цуньсюй 李存勗 Lǐ Cúnxù |
923—926 | |
| Мин-цзун 明宗 Míngzōng |
слишком сложно, не употребляется |
Ли Михаиэр
米哈依尔 Lǐ Mǐhāyīěr или Ли Вали 李亶 Lǐ Vǎli |
926—933 | |
| отсутствует | Минь-ди 閔帝 Mǐndì |
Ли Цунхоу 李從厚 Lǐ Cónghòu |
933—934 | |
| отсутствует | Мо-ди 末帝 Mòdì |
Ли Цункэ 李從珂 Lǐ Cóngkē |
934—936 | |
Напишите отзыв о статье "Поздняя Тан"
Литература
Mote, F.W. Imperial China (900—1800). — Harvard University Press, 1999. — ISBN 0-674-01212-7.
См. также
Отрывок, характеризующий Поздняя Тан
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
