Цзин-ди

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лю Ци
7-й Император эпохи Хань
Дата рождения:

188 до н. э.(-188)

Дата смерти:

141 до н. э.(-141)

Время царствования:

157-141 гг. до н.э.

Предшественник:

Сяовэнь-ди

Преемник:

У-ди

Варианты имени
Традиционное написание:

劉啟

Упрощённое написание:

刘啟

Пиньинь:

Jǐngdì

Посмертное имя:

Сяоцзин-хуанди (孝景皇帝)

Девиз правления:

Цяньюань (前元 qían yuán) 156 до н. э.-150 до н. э.
Чжунъюань (中元 hòu yúan) 149 до н. э.-144 до н. э.
Хоуюань (後元 hòu yúan) 143 до н. э.-141 до н. э.

Семья
Отец:

Сяовэнь-ди

Мать:

императрица Сяовэнь

Цзин-ди (кит. 景帝, пиньинь: Jǐngdì), (188 до н. э.141 до н. э.), личное имя Лю Ци (劉啟), полное посмертное имя Сяоцзин-хуанди (孝景皇帝) или Сяоцзин-ди — шестой император династии Хань в Китае, правил с 156 до н. э. до 141 до н. э.. Его правление характеризуется усилением центральной власти и уменьшением прав удельных князей. Им было подавлено Восстание семи уделов, в результате чего удельные князья были лишены возможности назначать министров на свой лад. Его сын — знаменитый император У-ди.

Он продолжал политику своего отца Вэнь-ди, снижал налоги и не вмешивался в дела народа, ослаблял наказания. Под влиянием своей матери, вдовствующей императрицы Доу, он поощрял даосизм.

Правление Цзин-ди опиралось на помощь талантливого советника Чао Цо и генерала Чжоу Яфу. Оба, однако, были вынуждены покончить жизнь самоубийством по причине подозрительности императора.





Ранние годы правления

Цзин-ди продолжал политику своего отца по невмешательству в дела низов и снижению налогов. При нём налоги упали в два раза, до одной тридцатой части урожая. Также он продолжил политику смягчения наказаний за уголовные преступления, уменьшив количество ударов, назначаемых за разные проступки. В области внешней политики он продолжил политику династических браков с сюнну, что привело к спокойствию на северной границе.

Однако угрозой для целостности страны являлось наличие большого количества удельных княжеств, в которых правили представители побочных линий императорского рода. Ещё во времена Сяовэнь-ди удельные князья содержали свои войска и не исполняли указы центрального правительства.

Восстание семи уделов

Советник Чао Цо убедил императора, что нужно уменьшить размеры уделов, чтобы они не составляли большой угрозы. Чао Цо согласился, что княжества могут восстать, но заявил, что если уж они восстанут — то пусть лучше сделают это раньше, чем позднее, когда окажутся более подготовленными.

Базируясь на этой стратегии, в 154 году император наложил следующие наказания на князей:

  • из княжества Чу (север современных провинций Цзянсу и Аньхой) выделялась область Дунхай в качестве наказания за то, что правивший в Чу Лу У имел сексуальную связь с вдовствующей императрицей Бо
  • из княжества Чжао (центр и юг современной провинции Хэбэй) выделялась область Чаншань в качестве наказания за неуказанную провинность
  • из княжества Цзяоси (современный Вэйфан в провинции Шаньдун) выделялось шесть уездов за то, что князь Лю Ан растратил средства, выделенные на охрану побережья
  • из княжества У (юг современной провинции Цзянсу, север Чжэцзяна, юг провинции Аньхой и север Цзянси) выделялись области Хуэйцзи и Юйчжан в качестве наказания за различные провинности князя Лю Пи

В ответ на императорский указ часть князей подняли восстание, но оно было подавлено за три месяца. Некоторые из восставших князей сумели бежать, другие покончили жизнь самоубийством, третьи были казнены. Поражение восстания привело к тому, что несмотря на сохранение системы уделов мощь князей и размеры уделов были сокращены.

Средние годы правления и проблемы наследования

В 153 году до н. э. в связи с тем, что у императрицы Бо не было сыновей, император объявил наследником престола своего старшего сына Лю Жуна. Это сделало его мать Ли, одну из любимых императорских наложниц, чрезмерно заносчивой. Когда в 151 году Бо была смещена с позиции императрицы, то Ли решила, что императрицей сделают её. Ли ненавидела сестру императора принцессу Лю Пяо за то, что та часто присылала ему красивых девушек, чтобы те становились императорскими наложницами, а это вызывало зависть у Ли. Когда принцесса Лю Пяо попыталась положить конец этой вражде, предложив выдать её дочь Чэнь Цзяо замуж за Лю Жуна, Ли отказалась.

Понимая, в каком опасном положении она окажется, если Ли однажды станет императрицей-матерью, Лю Пяо разработала другой план. Она выдала Чэнь Цзяо за Лю Чэ — сына другой любимой наложницы императора Ван Чжи, который был князем Цзяодуна. Потом она стала постоянно критиковать Ли, указывая, что если она станет императрицей-матерью, то многие наложницы разделят судьбу наложницы Ци императора Гао-цзу, которая была зверски убита вдовствующей императрицей Люй-хоу после смерти императора. В итоге император согласился, и в 150 году снял с Лю Жуна статус наследника престола. Ли умерла от яростиК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2836 дней], а наследником престола был объявлен Лю Чэ (императрицей же стала его мать Ван Чжи). Лю Жун был схвачен в 148 году и совершил самоубийство.

Лянский князь Лю У получил большие привилегии за своё участие в подавление восстания семи уделов. Члены его двора побуждали его добиваться статуса наследника престола, в то время как часть имперских чиновников была против. Когда в 148 году до н. э. Лю У стал пытаться получить разрешение построить дорогу от столицы своего княжества Суйян до столицы империи города Чанъань, чиновники стали протестовать, и Лю У убил их. Разъярённый император схватил Лю У, но потом, боясь обидеть его мать, простил его, однако после этого Лю У уже не мог рассчитывать на то, чтобы стать наследником престола.

Поздние годы правления

В последние годы правления Цзин-ди произошло событие, за которое его больше всего критикуют: смерть Чжоу Яфу, сыгравшего ключевую роль в подавлении Восстания семи уделов. Будучи премьер-министром, Чжоу Яфу оказался в итоге во враждебных отношениях практически со всеми влиятельными фигурами из императорского окружения. В 143 году до н. э. он взял из императорской оружейной оружие для погребальной церемонии. Его сын не заплатил работникам, и те обвинили семью Чжоу в заговоре. Император приказал арестовать Чжоу Яфу и провести расследование, и Чжоу Яфу был обвинён в подготовке заговора против духа императора в загробном мире. Чжоу Яфу совершил самоубийство в тюрьме.

Значение для истории Китая

Император Цзин-ди был сложной и неоднозначной личностью. С одной стороны, его правление вместе с правлением его отца известны как «Правление Вэнь и Цзин» и считаются одним из золотых веков в китайской истории. С другой стороны, его правление отмечено политическими интригами и предательствами.

При правлении Цзин-ди «Дао дэ цзин» был признан классическим текстом китайской литературы.

Мавзолей

Напишите отзыв о статье "Цзин-ди"

Литература

  • Сыма Цянь. Исторические записки. Перевод Р. В. Вяткина. т.2, глава 11
  • Бань Гу, Хань Шу : [ef.cdpa.nsysu.edu.tw/ccw/02/hb02.htm Biography of Han Wudi].


Отрывок, характеризующий Цзин-ди

– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.