Cyanide and Happiness

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Цианистый калий и счастье»)
Перейти к: навигация, поиск

Cyanide and Happiness (Циани́д и Сча́стье) — веб-комикс Дэйва МакЭльфатрика, Криса Уилсона, Мэтта Мэлвина и Роба ДенБлэйкера. Впервые появился на сайте [explosm.net/ Explosm.net] 9 декабря 2004 года, а с 26 января 2005 года выходит ежедневно. «Cyanide and Happiness» часто характеризуют как самый циничный комикс в Интернете, и хотя это и далеко не единственный веб-комикс, эксплуатирующий провокационный стиль (см. Sexy Losers, Nana's Everyday Life, CynicMansion и др.), авторы стараются поддерживать эту репутацию.

Комикс нарисован в минималистичном стиле «палочных человечков».



Стиль

Юмор комикса можно охарактеризовать как циничный, зачастую оскорбительный. Наиболее распространённые темы комикса: инвалидность, неизлечимые болезни, заболевания, передающиеся половым путём, насилие, смерть, сексуальные девиации и нигилизм.

Напишите отзыв о статье "Cyanide and Happiness"

Ссылки

  • [explosm.net/ Официальный сайт комикса] (англ.)
  • [www.explosm.net/comics/archive/ Архив выпусков на официальном сайте комикса] (англ.)
  • [funimg.ru/all/explosmnetrus/ Архив всех выпусков на русском языке]  (рус.)
  • [community.livejournal.com/ru_explosm/ ЖЖ сообщество]  (рус.)


Примечания

Отрывок, характеризующий Cyanide and Happiness

11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.