Цианотипия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Цианоти́пия — ранний бессеребряный фотографический процесс, дающий при фотопечати изображение голубого оттенка. Изобретён в 1842 году английским физиком и астрономом, сэром Джоном Гершелем[1]. Технология широко использовалась для изготовления светокопий чертежей и документов («синек»), а в настоящее время она получила распространение среди фотохудожников[2].





Описание

Главные достоинства технологии заключаются в её простоте и возможности печати на любых материалах, способных удержать чувствительный слой. В отличие от обычных фотопроцессов, цианотипия пригодна только для контактной печати и фотограмм из-за очень низкой светочувствительности[1]. Классическая технология, в некоторых источниках называемая «бессеребряным негативным процессом», основана всего на двух веществах: 30% растворе аммиачного лимоннокислого железа (Цитрат железа(III)-аммония) и 12 % растворе железосинеродистого калия (Красная кровяная соль). В результате смешивания их равных долей получается раствор, который затем наносится кистью на какую-либо поверхность, чаще всего, акварельную бумагу. После полного высыхания такая бумага становится чувствительной к ультрафиолетовому излучению. На экспонированных участках покрытие становится нерастворимым, образуя турнбулеву синь, окрашивающую поверхность[3].

Закрепление отпечатка заключается в его промывке водой. Растворимое в воде железо Fe (III) вымывается, в то время как нерастворимая турнбулева синь остаётся на бумаге. В результате получается негативное (по отношению к оригиналу) изображение синеватого оттенка[3]. Меньшую известность получил аналогичный бессеребряный позитивный процесс[4]. Он основан на тех же солях железа и железистосинеродистом калии (жёлтая кровяная соль). Их сочетание даёт нерастворимую в воде берлинскую лазурь, образующую изображение в тех местах, где свет не подействовал, то есть с позитива получают позитив, а с негатива — негатив[3][5]. Для бессеребряного позитивного процесса необходимы 4 запасных раствора: 20% раствор гуммиарабика, 50 % раствор аммиачного лимоннокислого железа, 50 % раствор хлорного железа и 10 % раствор железистосинеродистого калия. Последний используется в качестве проявителя[6]. Кроме этих двух технологий бессеребряной фотографии на солях железа известны ещё несколько, разработанные за полтора столетия разными учёными-химиками[7].

Оба процесса можно использовать для получения фотоотпечатков. В случае негативного процесса изготавливается негатив, пригодный для контактной печати, то есть того же формата, что и будущий снимок. С плёночного диапозитива негатив может быть получен его оптической печатью на фототехнической плёнке. В случае негативного оригинала необходим дополнительный промежуточный контратип или позитивный процесс с жёлтой кровяной солью. Готовый форматный негатив накладывается поверх обработанной раствором бумаги в рамке для контактной печати и облучается сверху ультрафиолетом. Излучение, проходя через прозрачные места негатива, экспонирует бумагу. В качестве источника света используют солнце или промышленные лампы[8]. С цифрового снимка негатив может быть изготовлен на прозрачной плёнке лазерным или струйным принтером[2][9].

Цвет цианотипного отпечатка зависит от соотношения железосинеродистого калия и аммиачного железа. При избытке последнего получается более голубой оттенок, а в случае преобладания красной кровяной соли цвет становится серовато-синим. Для получения других цветовых тонов отпечаток вирируют[3]. Одним из распространённых способов считается тонирование чёрным или зелёным чаем[2].

Сохранность

В отличие от других старинных и современных процессов, цианотипные отпечатки плохо сохраняются в присутствии оснований, поэтому не рекомендуется хранить или демонстрировать снимки в обложке из определённых видов картона. В таких условиях они выцветают. С другой стороны, уникальное свойство таких отпечатков — способность к регенерации: после выцветания под длительным действием света, они могут быть заметно восстановлены до исходного состояния хранением в темноте.

См. также

Напишите отзыв о статье "Цианотипия"

Примечания

  1. 1 2 ФОТОГРАФИЯ. Всемирная история, 2014, с. 21.
  2. 1 2 3 Павел Настин. [hiero.ru/article.php?id=cyanotype Цианотипия] (рус.). «Иероглиф». Проверено 21 февраля 2016.
  3. 1 2 3 4 Общий курс фотографии, 1987, с. 230.
  4. Шмидт, 1905, с. 272.
  5. Очерки по истории фотографии, 1987, с. 40.
  6. Общий курс фотографии, 1987, с. 231.
  7. [unblinkingeye.com/Articles/Cyano/cyano.html Cyanotype and Other Ferric Non-silver Processes] (англ.). Unblinking Eye. Проверено 21 февраля 2016.
  8. Дмитрий Орлов. [www.photographer.ru/cult/practice/5001.htm Под синим флагом цианотипии] (рус.). Самоучитель. Photographer.Ru (27 ноября 2010). Проверено 21 февраля 2016.
  9. [www.lomography.ru/magazine/242131-242131 Цианотипия. Синим по белому] (рус.). Lomography. Проверено 21 февраля 2016.

Литература

  • Фомин А. В. §3. Светочувствительные слои с солями железа // [media-shoot.ru/books/Fomin-spravochnik_fotografija.pdf Общий курс фотографии] / Т. П. Булдакова. — 3-е. — М.: «Легпромбытиздат», 1987. — С. 229—231. — 256 с. — 50 000 экз.
  • К. В. Чибисов. Очерки по истории фотографии / Н. Н. Жердецкая. — М.: «Искусство», 1987. — С. 37—41. — 255 с. — 50 000 экз.
  • Ф. Шмидт. Практическая фотография. — 3-е изд.. — Петербург.: «Издательство Ф. В. Щепанского», 1905. — 393 с.
  • Рождение фотографии // ФОТОГРАФИЯ. Всемирная история / Джульет Хэкинг. — М.,: «Магма», 2014. — С. 18—25. — 576 с. — ISBN 978-5-93428-090-2.
  • Ware, M. Cyanotype: the history, science and art of photographic printing in Prussian blue. Science Museum, UK, 1999

Ссылки

  • [www.pinhole.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=61&Itemid=55 Цианотипия (cyanotype). Полное руководство с описанием и фотографиями всех этапов]
  • [x32.in.ua/2013/01/22/%d1%86%d0%b8%d0%b0%d0%bd%d0%be%d1%82%d0%b8%d0%bf%d0%b8%d1%8f-%d0%bf%d0%be%d0%b3%d1%80%d1%83%d0%b6%d0%b5%d0%bd%d0%b8%d0%b5/ Цианотипия. Подробные выкладки с химическими формулами]

Шаблон:Фотографические процессы

Отрывок, характеризующий Цианотипия

«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».