Цибор, Золтан

Золтан Цибор
Общая информация
Полное имя	Золтан Цибор Шухаи
Прозвище	Безумная птица
Родился
Гражданство
Рост	169 см
Позиция	левый нападающий
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Молодёжные клубы
1942—1945	Комаром
Клубная карьера*
1945—1948	Комаром
1948—1950	Ференцварош	70 (33)
1951—1952	Чепель	26 (9)
1953—1956	Гонвед	80 (58)
1956	Рома	0 (0)
1958—1961	Барселона	38 (17)
1961—1962	Эспаньол	10 (2)
1962	Эспортиу Эуропа	? (?)
1962	Базель	? (?)
1963	Аустрия	? (?)
1963	Примо Хэмилтон	? (?)
1964	Грассхопперс	? (?)
1965	Торонто Сити
Национальная сборная**
1949—1956	Венгрия	43 (17)
Международные медали
Олимпийские игры
Золото	Хельсинки 1952	футбол
Чемпионат мира
Серебро	Швейцария 1954
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Зо́лтан Ци́бор Шу́хаи (венг. Czibor Suhai Zoltán; 23 августа 1929, Капошвар, Венгрия — 1 сентября 1997, Комаром, Венгрия) — венгерский футболист, фланговый нападающий. Выступал за сборную Венгрии.

Клубная карьера

Золтан Цибор родился в городе Капошвар в семье служащего железной дороги; у него было 6 братьев и сестёр (двое братьев играли в клубе «Комаром», а третий за «Локомотив» (Комаром). В возрасте 5 лет он начал заниматься спортом, придя в секцию прыжков в высоту. Однажды Цибор увидел молодых футболистов, игравших турнир на Кубок Капошвара. Он присоединился к ним и почти сразу обошёл игроков соперника и забил гол. За этой игрой наблюдали боссы местной команды «Комаром», где Цибор начал свою карьеру. Вскоре началась война, и Цибор ушёл на фронт. По возвращении он вновь стал играть за «Комаром», однако его основным занятием стало вождение поезда. Во время матча «Комарома» с «Дьёром» в мае 1948 года игру Цибора заметил Шандор Мецеи, тренер молодёжной сборной Венгрии, который пригласил Цибора в молодёжную национальную команду.

После нескольких игр за «молодёжку» Цибор был замечен клубом «Ференцварош». В составе «Ференцвароша» он выиграл в 1949 году чемпионат Венгрии. Затем он недолго играл за «Чепель». В 1953 году Цибор перешёл в «Гонвед», являвшийся командой, которая поддерживалась министерством обороны Венгрии и благодаря всеобщему призыву набирала футболистов со всей страны. В составе «Гонведа» Цибор провёл 175 матчей, в которых забил 100 голов (из них 20 голов в чемпионате 1955 года, в котором Цибор стал лучшим бомбардиром), он дважды выигрывал с клубом чемпионат Венгрии.

В 1956 году «Гонвед» впервые участвовал в Кубке европейских чемпионов. В первом раунде турнира клуб встречался с испанским «Атлетиком». Первую игру на выезде «Гонвед» проиграл 2:3, и футболисты приняли решение не возвращаться в Венгрию из-за событий венгерской революции. Ответный матч состоялся на стадионе «Эйзель» в Брюсселе. В этой игре голкипер «Гонведа» получил травму и продолжить матч не смог, в результате в ворота пришлось встать Цибору из-за существовавших тогда правил, запрещающих замены. Матч завершился со счётом 3:3, что означало для венгерского клуба вылет из турнира. После этого футболисты вывезли свои семьи из Венгрии и организовали серию товарищеских матчей в Италии, Португалии, Испании, Франции и Бразилии, несмотря на протесты ФИФА и руководителей венгерского футбола. После этого несколько игроков «Гонведа» вернулись в Венгрию, а другая часть осталась в Западной Европе.

В Западной Европе Цибор начал выступления в «Роме», за которую провёл пару неофициальных игр. Однако выступлениям за «Рому» помешал запрет ФИФА, куда обратилось руководство «Гонведа», несмотря на то, что Цибор подписал контракт с римским клубом и уже поселился в квартире, предложенной «Ромой» по договору. Позже Ладислао Кубала, также беженец, пригласил Цибора и Шандора Кочиша в «Барселону». Трансфер Цибора обошёлся Барселоне в 100 тыс. долларов, также клуб оплатил все долги Цибора, долгое время не зарабатывавшего. Цибор дебютировал в составе «Барселоны» 19 марта 1958 года в товарищеском матче со швейцарским клубом «Янг Феллоуз» и забил два мяча; игра завершилась со счётом 4:4. Через несколько месяцев, 14 сентября, он дебютировал в официальном матче против «Валенсии»; игра завершилась победой «Барсы» 6:0, а Цибор забил один из мячей. За «Барселону» Цибор провёл 3 сезона и выиграл в её составе несколько испанских и европейских трофеев. Участвовал в финале Кубка чемпионов, где Барселона проиграла 2:3 «Бенфике» на стадионе «Ванкдорф», на котором в 1954 году сборная Венгрии проиграла в финале чемпионата мира.

После «Барселоны» Цибор играл за клубы «Эспаньол», «Базель», «Аустрию», «Примо Хэмилтон» и «Торонто Сити», в котором завершил футбольную карьеру.

В 1966 году Цибор развёлся с женой, которая забрала с собой детей Золтана, включая сына-инвалида, лишившегося ноги из-за пожара в лифте. В результате развода он был вынужден продать кафе «Голубой Дунай», которое купил на деньги, заработанные футболом. В 1990 году Цибор вернулся в Венгрию, там он работал президентом «Комарома» вплоть до своей кончины в 1997 году.

Международная карьера

За сборную Венгрии Цибор играл с 1949 по 1956 год. Он провёл за национальную команду 43 матча и забил 17 голов. Цибор дебютировал в составе национальной команды 8 мая 1949 года в матче с Австрией, выигранном венграми 6:1. Цибор был частью знаменитой «Золотой команды», которая провела 32 матча подряд без поражений. В составе сборной Цибор выиграл Олимпиаду 1952, в финале которой Цибор забил второй гол в ворота сборной Югославии. Также Цибор выиграл со сборной Кубок Центральной Европы в 1953 году. Спустя год стал серебряным призёром чемпионата мира, в финале которого Цибор забил второй гол своей команды в ворота сборной ФРГ, а также забил гол и сделал две результативные передачи в полуфинале со сборной Уругвая.

Достижения

Командные

• Чемпион Венгрии: 1949, 1954, 1955
• Олимпийский чемпион: 1952
• Обладатель Кубка Центральной Европы: 1953
• Вице-чемпион мира: 1954
• Обладатель Кубка Испании: 1959
• Чемпион Испании: 1959, 1960
• Обладатель Кубка ярмарок: 1960

Личные

• Лучший бомбардир чемпионата Венгрии: 1955 (20 голов)

Ссылки

• [www.barcamania.com/materials/articles/zoltan-cibor--istoriya-bez-heppi-enda-/ Золтан Цибор. «История без хэппи-энда»]
• [www.national-football-teams.com/player/21554.html Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.myfootballfacts.com/Zoltan_Czibor.html Статья на myfootballfacts.com]  (англ.)

‎

Отрывок, характеризующий Цибор, Золтан

– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».