Цибулька, Матоуш Алоис

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Цибулька, Лудвиг»)
Перейти к: навигация, поиск

Матоуш Алоис Цибулька, Алайош Цибулька (чеш. Matouš Alois Cibulka, венг. Czibulka Alajos, нем. Matthaeus Aloys Zibulka; 22 февраля 1768[1], Прага — 5 октября 1846[2], Тата) — австрийский композитор, дирижёр и оперный певец (тенор) чешского происхождения.

Учился музыке в Праге, в том числе у Яна Кштителя Кухаржа. С 1785 года корепетитор в оперном театре Граца[3], с 1791 г. года капельмейстер там же[4].

С 1797 года и до выхода на пенсию в 1833 году работал в немецких и венгерских оперных театрах Буды и Пешта певцом и хормейстером, позднее дирижёром, — с перерывом в 1812—1814 гг., когда дирижировал театральным оркестром в Темешваре. В 1819 году был избран музыкальным руководителем Пештского музыкального общества[5].

Из его сочинений в своё время были более всего известны песни — в частности, сборник из 12 песен «Плоды моих лучших часов» (нем. Die Früchte meiner bessern Stunden; Прага, 1791, на слова Г. А. Бюргера, Софии Альбрехт, Каролины Рудольфи и др.), кантаты, клавирные пьесы, переложения немецких народных танцев.

Жена Цибульки Анна Цибулька (урождённая Меннер; ум. 1858) была примадонной Пештской оперы.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Цибулька, Матоуш Алоис"



Примечания

  1. В некоторых источниках 1770 или, явно ошибочно, 1786.
  2. В некоторых источниках 1845.
  3. [vmek.oszk.hu/06600/06654/html/05.htm C] // Várnai Péter. Operalexikon (1975)  (венг.)
  4. [books.google.ru/books?id=kCIsAQAAIAAJ&q=Czibulka+Alajos+1768&dq=Czibulka+Alajos+1768&hl=ru&sa=X&ei=ue24VNffE-boywOawYH4DQ&redir_esc=y Cibulka, Matouš Alois] // Československý Hudební Slovník Osob a Institucí (1963), V.1. S.165.  (чешск.)
  5. [books.google.lv/books?id=Ohs4AAAAMAAJ&pg=RA2-PA363 Vermischte Nachrichten] // «Allgemeine Literatur-Zeitung», Num. 148, Junius 1819, Col. 336.  (нем.)

Ссылки

  • [www.musicologica.cz/dlabac/hesla.php?op=heslo&hid=540 Cybulka, M. A.] // Allgemeines historisches Künstler-Lexikon für Böhmen und zum Theil auch für Mähren und Schlesien / Hrsg. von Gottfried J. Dlabacz. — Prag, 1815.

Отрывок, характеризующий Цибулька, Матоуш Алоис

– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.