Циммерит

Циммери́т (нем. Zimmerit) — обмазка брони немецких танков и САУ периода Второй мировой войны, предназначенная для защиты от ручных противотанковых магнитных мин. Разработана германской фирмой Chemische Werke Zimmer AG.

Состав и технология нанесения

Состав:

• 40 % сульфата бария — BaSO₄,
• 25 % связующего вещества Movilith 20 (на основе поливинилацетата)
• 15 % пигмента охры
• 10 % наполнителя (опилки),
• 10 % сульфида цинка ZnS,

Материал, имевший консистенцию мастики или мягкой пасты, поступал на танковые заводы и в ремонтные мастерские.

Циммерит содержал легкоиспаримый растворитель с запахом ацетона. Поверхность танка перед применением циммерита не нуждалась в какой-либо обработке, тем не менее, броня обычно предварительно покрывалась антикоррозийной грунтовкой. Циммерит наносился вручную металлическими шпателями в два слоя. Первый слой имел толщину около 5 мм и клетчатый вид, который делался боковой частью шпателей. Этот слой оставляли на 24 часа при нормальной температуре, чтобы он стал твёрже. Клетчатая насечка делалась, чтобы улучшить приставание следующего слоя. Второй слой наносился тоньше первого и металлическим гребнем ему придавался уже волнистый рисунок в целях камуфляжа, и чтобы затруднить установку мин. Характерный «гребенчатый» или «клетчатый» рисунок покрытия также служил для уменьшения площади покрытия, которая осыпалась при попадании пуль и осколков.

После нанесения обоих слоёв поверхность подвергалась обработке паяльными лампами для удаления растворителя-пластификатора. Такая «сушка» одного танка длилась около часа. Без обработки паяльными лампами циммерит твердел за 8 дней.

История

Использование циммерита началось в середине 1943 года. В сентябре 1944 года производство пасты было остановлено. В последний раз циммерит применялся в октябре 1944 года. Формальной причиной отмены было то, что состав, якобы, мог воспламеняться при обстреле. Было доказано, что это не так, однако приказ не был отменён. Другой причиной было то, что нанесение и сушка пасты требовали до нескольких лишних суток, что в конце 1944 года стало неприемлемо.

Начало применения циммеритной обмазки совпало по времени с появлением на поле боя новых тяжелых немецких танков типа «Тигр» и «Пантера», против которых стандартные пехотные противотанковые средства (ПТР и противотанковые гранаты) были неэффективны.

После войны, исследования подобных материалов вели Великобритания и Канада, но до практического применения дело не дошло. В дальнейшем подобные материалы на танках никогда не использовались из-за полного исчезновения ручных противотанковых магнитных мин и появления у пехоты несравнимо более эффективных видов оружия, таких, как противотанковые гранатомёты.

См. также

• Магнитная мина HHL-3

Литература

• Appendix 'A' to 21 Army Group AFV Technical Report No.26 on the application of anti-magnetic compound as camouflage
• Jentz, Thomas & Doyle, Hilary (1993), Kingtiger Heavy Tank, 1942-45, London: Osprey, ISBN 1-85532-282-X 
• Rottman, Gordon (2005), World War II Infantry Anti-Tank Tactics, City: Osprey Publishing (UK), ISBN 978-1-84176-842-7 
• Spalding, Donald, "[www.afvnews.ca/zimmerit.html ZIMMERIT: Production and Application Methods]", Afv News (no. Jan–Apr/1983), <www.afvnews.ca/zimmerit.html> 

Отрывок, характеризующий Циммерит

– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.