Цинциус, Вера Ивановна

Ве́ра Ива́новна Ци́нциус (1903, Санкт-Петербургская губерния, Российская империя — 1981) — советский лингвист, специалист по алтайским языкам.

Биография

Родилась в 1903 году в Лигово Санкт-Петербургской губернии (по другим данным, в Петербурге); окончила этнографическое отделение географического факультета ЛГУ, преподавала тунгусо-маньчжурские языки в Институте народов севера. В 1937—1939 годах находилась в заключении по ложному обвинению в контрреволюционной пропаганде среди студентов института. В 1941 году защитила кандидатскую диссертацию «Эвенский язык. Грамматика. (Фонетика и морфология)»; в 1944 — докторскую «Сравнительная фонетика тунгусо-маньчжурских языков» (издана в 1949). Несмотря на господство в то время в науке «нового учения о языке» Н. Я. Марра, отрицавшего само понятие родства языков, работа В. И. Цинциус, как отмечал Г. Д. Санжеев, стала первым научным обоснованием родства тунгусо-манчжурских языков. В 1972 году награждена премией Университета Индианы за достижения в области алтаистических исследований (так называемая «Золотая медаль ПИАК»). Н. Н. Поппе охарактеризовал В. И. Цинциус как «самого выдающегося исследователя в области тунгусских языков», владевшего «обширным знанием материала и современными методами сравнительного языкознания». Студенты В. И. Цинциус с благодарностью вспоминают о её доброжелательности и высоких профессиональных качествах.

Основные работы

• Цинциус В. И. Очерк грамматики эвенского (ламутского) языка. Ленинград. 1947.
• Цинциус В. И. Сравнительная фонетика тунгусо-маньчжурских языков. Ленинград: Учпедгиз, 1949
• Цинциус В. И. Очерк морфологии орочского языка // Ученые записки ЛГУ. Сер. востоковедческих наук, 1949, вып. I, № 98
• Русско-эвенский словарь / Сост. В. И. Цинциус и Л. Д. Ришес М., 1952
• Цинциус В. И. Загадки негидальцев // Ученые записки ЛГПИ. Т. 132. 1957.
• Эвенско-русский словарь. Около 10 000 слов / Сост. Цинциус В. И., Ришес Л. Д. Л., Учпедгиз, 1958.
• Цинциус В. И. Воззрения негидальцев, связанные с охотничьим промыслом // Религиозные представления и обряды народов Сибири в ХIХ — нач. ХХ в. Л., 1971 (СМАЭ. Т. 27).
• Цинциус В. И. К этимологии алтайских терминов родства // Очерки сравнительной лексикологии алтайских языков. Л., 1972.
• Цинциус В. И. Обрядовый фольклор негидальцев, связанный с промыслом. // Фольклор и этнография. Л., 1974.
• Цинциус В. И. Монголизмы-дублеты в маньчжурском языке //Исследования по восточной филологии (К семидесятилетию профессора Г. Д. Санжеева) М., 1974. С. 297—305.
• Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков: Материалы к этимологическому словарю / Отв. редактор В. И. Цинциус. Издательство «Наука». Ленинградское отделение. Ленинград 1975.
• Цинциус В. И. 1982. Негидальский язык. Ленинград: Наука. 1982

Литература

• Материалы конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения профессора В. И. Цинциус (13—14 окт. 2003 г.). СПб.: Наука, 2003.

Ссылки

• [bsk.nios.ru/enciklodediya/cincius-vera-ivanovna Статья] на сайте «Библиотека сибирского краеведения»
• [www.altaica.narod.ru/tms.htm Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков]
• [journal.spbu.ru/2003/27/12.shtml Страничка с фотографией]

Отрывок, характеризующий Цинциус, Вера Ивановна

«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.