Циппус
Ципп[1], циппус[2] — (лат. cippus пирамидальный столб), этрусское надгробное украшение в виде конуса, крыши или плиты.
Циппи, как правило, имели кубическую, яйцеобразную, сферическую или цилиндрическую форму.
Так называемый «it:Cippus Abellanus» (на осканском языке), как и «Cippus Peru Sinus» не имеют могильного камня. Последний содержит техт из 46 строчек и ста слов — соглашение между двумя семьями о земельной границе.
Карфагинские циппи имеют основание в форме египетских стел, которые тоже иногда называются циппи (например, «Cippi Metternich» в Британском музее). Пунические циппи можно найти в Северной Африке, а также в Сардинии (Кальяри, Тети, Фаррос), в Сицилии (Моциа) и Испании (Уэльва и Кастельдефельс, Барселона).
Важное значение для науки имеет малтийские циппи Мелькарта) с финникийскими и гречискими надписями. Они позволили впервые расшифровать финикийский алфавит.
Содержание
Напишите отзыв о статье "Циппус"
Примечания
См. также
Ссылки
- [www.universalinternetlibrary.ru/book/29224/ogl.shtml Эллен Макнамара] Этруски. Быт, религия, культура
- [ancientrome.ru/publik/art/sokolov/s01-3.htm ИСКУССТВО ЭТРУСКОВ.]
Литература
- Ципп // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Martin Blumhofer: Etruskische Cippi. Untersuchungen am Beispiel von Cerveteri. Böhlau, Köln 1993, ISBN 3-412-06993-0 (Arbeiten zur Archäologie) (нем.).
Отрывок, характеризующий Циппус
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
