Цицишвили, Тамара Иосифовна
Тамара Цицишвили | |
Имя при рождении: |
Тамара Иосифовна Цицишвили |
---|---|
Дата рождения: | |
Дата смерти: |
1 сентября 1988 (80 лет) |
Место смерти: | |
Гражданство: | |
Профессия: | |
Награды: |
Народный артист Грузинской ССР (1981) |
Тамара Иосифовна Цицишвили (19 декабря 1908 — 1 сентября 1988) — грузинская советская актриса театра и кино. Народная артистка Грузинской ССР (1981).
Биография
Выпускница филологического факультета Тбилисского университета (1929). Работала в музее. Вместе с Рене Шмерлинг, известным искусствоведом, автором многих книг об истории и росписях храмов побывала во многих районах Грузии, снимала копии фресок в церквах.
В кино снималась с 1936 года. Случайно её повстречал режиссёр Сико Долидзе и предложил сняться в кино. После выхода на экраны фильма «Дарико» с Т. Цицишвили в главной роли, она стала кинозвездой. Фильм шёл в кинотеатрах шесть месяцев подряд. В результате она увлеклась кино, решила стать актрисой и начала сниматься. В 1937 году приняла участие в декаде грузинского искусства в Москве. Танцевала в ансамбле Пачкория, представлявшем Западную Грузию. На встрече с руководителями государства познакомилась со Сталиным, Берией, Молотовым. Позже в Москве несколько раз встречалась с вождём. Сталин лично подарил ей часы с надписью «От ЦИК».[1]
В 1950—1959 годах играла на сцене Театра им. К. Марджанишвили (ныне Тбилисский академический театр имени К. Марджанишвили).
Избранная фильмография
- 1936 — Дарико — Дарико
- 1936 — Каджети (короткометражный) — Нестани
- 1939 — Запоздалый жених — Маро
- 1940 — Дружба — Тамара
- 1947 — Колыбель поэта — княгиня Екатерина I
- 1948 — Кето и Котэ — Текле, сестра князя Левана
- 1949 — Счастливая встреча — Елене
- 1954 — Стрекоза — Тамара, мать Шота
- 1956 — Баши-Ачук — эпизод
- 1958 — Две семьи — Дарежан, директор детдома
- 1961 — На берегах Ингури — эпизод
- 1968 — Тариэл Голуа — Мтвариса
- 1969 — Десница великого мастера
- 1973 — Похищение Луны
- 1973 — Тёплое осеннее солнце
- 1977 — Синема — княгиня
- 1981 — Будь здоров, дорогой — Нина Васильевна
- 1981 — Секрет
- 1984 — Легенда о Сурамской крепости
- 1984 — Покаяние — Мариам, представительница городской интеллигенции, защитница храма
- 1985 — Фрагменты из жизни города (короткометражный)
- 1985 — Пока пройдёт осенний дождь
- 1986 — Робинзонада, или Мой английский дедушка — эпизод
- 1986 — Чёрная ласточка (короткометражный)
Напишите отзыв о статье "Цицишвили, Тамара Иосифовна"
Примечания
- ↑ [www.e-reading.link/chapter.php/1021265/18/Obolenskiy_-_Memuary_materi_Stalina._13_zhenschin_Dzhugashvili.html Тамара Цицишвили]
Литература
- Кино: Энциклопедический словарь/Гл. ред. С. И. Юткевич; Редкол.: Ю. С. Афанасьев, В. Е. Баскаков, И. В. Вайсфельд и др.- М.: Сов. энциклопедия, 1987.
Ссылки
- [www.imdb.com/name/nm0875080/?ref_=tt_cl_t14 Тамара Цицишвили на сайте imdb] (англ.)
Отрывок, характеризующий Цицишвили, Тамара Иосифовна
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.