Цой, Валентин Евгеньевич

Цой Валентин Евгеньевич
Дата рождения:	29 ноября 1952(1952-11-29) (71 год)
Место рождения:	Джума (Самаркандская область, УзССР, СССР)
Страна:	СССР, Российская Федерация
Научная сфера:	управление, экономика, недропользование, IT, мониторинг недропользования
Место работы:	Национальный центр развития инновационных технологий (НЦ РИТ «Дельта»), первый вице-президент, исполнительный директор
Альма-матер:	Академия народного хозяйства при Правительстве РФ, Приморский сельскохозяйственный институт
Известен как:	политик-оппозиционер, организатор создания первого отечественного гидродинамического симулятора МКТ (Математика Келдыша TimeZYX), полного комплекса геолого-гидродинамического моделирования разработки месторождений нефти и газа.
Сайт:	[deltaru.ru .ru]

Валенти́н Евге́ньевич Цо́й (род. 1952) — российский политик, бизнесмен, бывший депутат Государственной думы РФ от Хабаровского края (1995—1999), специалист в области экономики, управления технологическими процессами, проектирования и обустройства нефтяных, газонефтяных месторождений, организации 2D, 3D, 4D математического моделирования, стандартизации. Доктор экономических наук (2005). Член КПСС (1974)/КПРФ (1994—1995).

Образование

Родился 29 ноября 1952 года в городе Джума Самаркандской области Узбекской ССР. Кореец. В 1979 году окончил Приморский сельскохозяйственный институт.

В 1995 году окончил Академию народного хозяйства при Правительстве РФ, магистр государственного управления.

Доктор экономических наук, диссертация по теме: «Формирование стратегии устойчивого развития российской экономики в условиях глобализации».

Трудовая деятельность

С 1973 года работал в сельском хозяйстве Кировского района Приморского края.

С 1977 года работал в Хабаровском крае бригадиром, начальником цеха, заместителем директора по производству Хабаровской бройлерной птицефабрики.

C 1985 года — директор Хабаровского треста «Птицепром».

C 1988 года — председатель правления концерна «Экспа».

Политика

В 1990 году был избран народным депутатом РСФСР от 249 одномандатного округа г. Хабаровска.

Работал председателем подкомитета по АТР в составе Комитета Верховного Совета РФ по международным делам и внешнеэкономическим связям. В 1991 г. был в числе 43 депутатов, проголосовавших против разрушения СССР.

В октябре 1993 года был на стороне защитников Верховного Совета РСФСР.

С 1995 по 1999 год — депутат Государственной думы Федерального Собрания РФ второго созыва:

• заместитель председателя Комитета ГД СФ РФ по информационной политике и связи
• член комиссии Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ по вопросам культуры, науки, образования и информации
• председатель Комиссии Государственной думы Федерального Собрания РФ и Конгресса по контролю за подготовкой и реализацией совместной программы Государственной думы РФ и Конгресса Соединенных Штатов Америки по жилищному строительству в России «Дом для вашей семьи» и создания правовых основ для развития ипотеки в России.

В декабре 1996 года баллотировался на должность главы администрации Хабаровского края. Набрал 7,23 % голосов, став вторым после действующего главы Виктора Ишаева (76,93 %). Занимал критическую позицию в отношении Ишаева.

В предвыборной программе заявлял:

Такие слова, как «коммунизм», «социализм», во многом в нашей стране стали лживыми, но сама идея несет свет завтрашнего дня... Конституция в России каждый раз примеряется под персону вождя, что в нее вставлены глупости с одной целью: обезопасить тех, кто не имеет права руководить народом... Частная собственность - могучий стимул творчества и инициативы людей, но без политики государственной собственности, общенациональной идеи, направленной на защиту трудящихся, мы Россию не вытащим из пропасти... Вижу в Дальнем Востоке будущее России; из-за отдаленности от центра, в силу географического положения, региону необходимы особые экономические условия, возможно, дополнительные полномочия и большая свобода действий, чтобы он мог расширить сотрудничество со странами АТР, действовать инициативнее, а не ждать милостыни из Москвы или от лидеров «большой семерки»...

В 1999 году проиграл выборы в депутаты Госдумы 3-го созыва по 57-му южному округу, набрав 9,16 % голосов. Победил журналист Борис Резник (29,81 %). После чего покинул Хабаровск, став помощником спикера Госдумы Геннадия Селезнева.

Наука

С 2001 года — вице-президент Российской академии естественных наук (РАЕН) по инновационной деятельности.

Основал в 2006 году и возглавляет [www.timezyx.ru Группу компаний «TimeZYX»]. При непосредственном руководстве в России созданы отечественные программные комплексы геолого-гидродинамического 3D-моделирования ТРАСТ, TimeZYX.

С 2007 года — первый вице-президент, исполнительный директор Национального центра развития инновационных технологий (НЦ РИТ «Дельта»), который объединяет ведущие научно-исследовательские компании страны в целях научного обеспечения эффективного использования природных ресурсов и развития топливно-энергетического комплекса России на основе новейших достижений наук о Земле, информатики, физики, прикладной математики, компьютерной техники.

В 2008 году приказом руководителя Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии назначен председателем Технического комитета по стандартизации «Геологическое изучение, использование и охрана недр ТК 431».

С 2008 года — председатель Подкомитета ТПП РФ по инвестициям в особые экономические зоны. Председатель Правления Ассоциации резидентов особых экономических зон. Сопредседатель Координационного совета Федеральной службы по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам (РОСПАТЕНТ).

Руководитель оргкомитета постоянно-действующей Научно-практической конференции НЦ РИТ по проблемам ТЭК имени Н. Н. Лисовского.

Имеет 36 свидетельств, 5 патентов.

Женат. Имеет трёх дочерей.

Галерея

Ссылки

[debri-dv.com/person/128 Персональный раздел] на сайте «Дебри-ДВ»

Отрывок, характеризующий Цой, Валентин Евгеньевич

В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.