Цой, Виктор Робертович
Поделись знанием:
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.
Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.
Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.
Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.
ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.
У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
(перенаправлено с «Цой Виктор Робертович»)
| Виктор Цой | |
 Виктор Цой в 1986 году (фото Игоря Мухина) | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Виктор Робертович Цой |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти |
15 августа 1990 (28 лет) |
| Место смерти |
35-й км шоссе Слока—Талси, |
| Годы активности | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| Коллективы | |
| Сотрудничество | |
| Лейблы | |
 Внешние изображения
| |
|---|---|
|
[www.eg.ru/upimg/photo/79746.jpg Валентина Васильевна — мать Виктора] |
|
|
[bulvar.com.ua/images/doc/4f790-ts2.jpg Роберт Максимович — отец Виктора] |
|
|
[i41.sobaka.ru/images/post/00/01/78/31/_huge.jpg Александр — сын Виктора] |
Ви́ктор Ро́бертович Цой (21 июня 1962 года, Ленинград — 15 августа 1990 года, близ посёлка Кестерциемс, Латвийская ССР) — советский рок-музыкант, автор песен и художник. Основатель и лидер рок-группы «Кино», в которой пел, играл на гитаре, писал музыку и стихи. Снялся в нескольких фильмах.
Содержание
Биография
Виктор Цой родился единственным ребёнком в семье инженера корейского происхождения Роберта Максимовича Цоя и преподавательницы физкультуры Валентины Васильевны[1]. В 1973 г. родители Цоя развелись, а через год повторно вступили в брак[2].
С 1974 по 1977 год посещал среднюю художественную школу, где возникла группа «Палата № 6» во главе с Максимом Пашковым[3]. После исключения за неуспеваемость из художественного училища имени В. Серова[4] поступил в СГПТУ-61 на специальность резчика по дереву[5]. В молодости был поклонником Михаила Боярского и Владимира Высоцкого, позднее Брюса Ли, имиджу которого начал подражать[6][7]. Увлекался восточными единоборствами и часто дрался «по-китайски» с Юрием Каспаряном.
Смерть в автокатастрофе
15 августа 1990 года в 12 часов 28 минут Виктор Цой погиб в автокатастрофе. ДТП произошло на 35 километре трассы «Слока — Талси» под Тукумсом в Латвии, в нескольких десятках километров от Риги. Согласно наиболее правдоподобной официальной версии, Цой заснул за рулём[8], после чего его «Москвич-2141» тёмно-синего цвета[9] вылетел на встречную полосу и столкнулся с автобусом «Икарус» модели 250[10] (иногда этот автобус ошибочно идентифицируют как 280 модель[8][11][12]).
Столкновение автомобиля «Москвич-2141» тёмно-синего цвета с рейсовым автобусом «Икарус-280» произошло в 12 час. 28 мин. 15 августа 1990 г. на 35 км трассы Слока — Талси. Автомобиль двигался по трассе со скоростью не менее 130 км/ч, водитель Цой Виктор Робертович не справился с управлением. Смерть В. Р. Цоя наступила мгновенно, водитель автобуса не пострадал. …В. Цой был абсолютно трезв накануне гибели. Во всяком случае, он не употреблял алкоголь в течение последних 48 часов до смерти. Анализ клеток мозга свидетельствует о том, что он уснул за рулем, вероятно, от переутомления.
— из милицейского протокола; по данным сайта kinoman.net[13].
19 августа он был похоронен на Богословском кладбище в Ленинграде[14].
Смерть Виктора Цоя была шоком для множества поклонников. Несколько фанатов даже покончили с собой[15]. Тысячи человек пришли на похороны Виктора.
- Прочие версии гибели
- Создатели документального кино из цикла «Следствие вели…» предположили, что Цой мог попасть в аварию, когда решил переставить другой стороной кассету в своём магнитофоне, тем самым отвлекшись от движения у «слепого поворота» дороги[16]. Речь в передаче шла о кассете с демозаписью последнего альбома. Гитарист Юрий Каспарян ещё в 2002 году опроверг информацию о наличии этой кассеты в автомобиле Цоя[17]: «Пользуясь случаем, хочу развеять миф, что на месте аварии нашли кассету с демо „Черного альбома“… Все было не так. Я специально приехал в Юрмалу с аппаратурой, с инструментами и мы делали аранжировки для нового альбома. Когда доделали, я забрал кассету и поехал в Петербург. Я приехал утром, вечером узнал о случившемся. И поехал обратно. И кассета все время была у меня в кармане».
Семья
- Дед Виктора Цоя по отцу — Сын Дюн Цой (Максим Максимович Цой) — кореец из Казахстана, у которого было четыре сына: Юрий, Роберт (отец Виктора), Леонид и Лев, а также дочь Алла[18]. Таким образом, со стороны отца у Виктора Цоя было 3 родных дяди и одна тётка.
- Отец Роберт Максимович Цой (род. 5 мая 1938) — инженер.
- Мать Валентина Васильевна (д. Гусева) (8 января 1937 — 28 ноября 2009, Пушкин) — преподаватель физкультуры.
- Марианна Игоревна Цой (д. Родованская) (5 марта 1959 — 27 июня 2005) — жена. Виктор Цой и Марьяна разошлись в 1987 году, он ушёл к Наталье Разлоговой, переехав в Москву. Однако брак официально они не расторгали.
- Александр Викторович Цой (Молчанов) (род. 5 августа[19] 1985) — единственный ребёнок Виктора, работает программистом, официально оформил отношения с Еленой Осокиной в декабре 2010 года, в это же время женился второй раз отец Виктора — Роберт Максимович Цой[20]; в своём первом интервью (июнь 2012, «Москва-24») рассказал, что занимается своим клубом, пишет музыку и зарабатывает как дизайнер-оформитель[21]. Был гитаристом в группе «Para bellvm».
- Наталья Эмильевна Разлогова — последняя любовь Виктора Цоя, киновед и переводчица, сестра известного киноведа Кирилла Разлогова, после смерти Цоя вышла замуж за журналиста Евгения Додолева и уехала в США, у них с мужем двое детей, её можно увидеть в документальных фильмах о Цое — «Солнечные дни» (1996), «Еловая субмарина: Виктор Цой. Дети минут» (2008), «Жизнь как кино» (2005).
Творчество
В конце 1970-х — начале 1980-х началось тесное общение между Алексеем Рыбиным из любительской группы «Пилигримы» и Виктором Цоем, игравшим на бас-гитаре в группе «Палата № 6», оба они заходили в гости к Майку Науменко («Зоопарк») или к Андрею Панову (Свин), на квартире которого репетировала панк-группа «Автоматические удовлетворители».
Там и происходили первые квартирники Виктора Цоя. Приобретя некоторую известность, Виктор Цой и Алексей Рыбин в составе «Автоматических удовлетворителей» ездили в Москву и играли панк-рок-металл на квартирниках Артемия Троицкого. Во время одной из таких поездок Виктора Цоя, поющего под гитару с компанией в электричке, заметил Борис Гребенщиков. Он предложил Виктору помощь и поддержку не только со своей стороны, но и со стороны Андрея Тропилло, Сергея Курёхина и других.
Первый альбом
Летом 1981 года Виктор Цой, Алексей Рыбин и Олег Валинский основали группу «Гарин и Гиперболоиды», которая уже осенью была принята в члены Ленинградского рок-клуба. Вскоре Валинского забирают в армию, а группа, сменив название на «Кино», приступила к записи первого альбома. «Кино» под руководством Бориса Гребенщикова записывались на студии Андрея Тропилло в Доме Юного Техника, в записи принимали участие все музыканты «Аквариума». Вскоре «Кино» уже выступали со своим первым электрическим концертом на фестивале рок-клуба, всё выступление шло под драм-машину, а под песню «Когда-то ты был битником» из-за кулис на сцену с гитарами выскочили БГ, Майк и Панкер. К лету 1982 года альбом был полностью завершён, продолжительность его звучания составляла 45 минут, откуда и появилось название. Но позже из окончательного варианта была убрана песня «Я — асфальт», которую можно найти в переиздании «45», где она прилагается в качестве бонус-трека. Запись получила некоторое распространение по стране, о группе заговорили, начались квартирные концерты в Москве и Ленинграде. Осенью, вместе с барабанщиком Зоопарка, «Кино» записывают в студии Кускова несколько песен, в том числе «Весна» и «Последний герой», вошедшие в сборник «Неизвестные песни Виктора Цоя» (всего четыре издания)
Тогда запись была забракована и распространения не получила, так как Цой забрал ленту себе.
19 февраля 1983 года проходит совместный электрический концерт «Кино» и «Аквариума», музыканты выступали с тёмным макияжем и в костюмах со стразами. При этом они исполняли «Электричку», «Троллейбус» и «Алюминиевые огурцы». В основной состав были приглашены Каспарян и Густав. Весной из-за разногласий с Цоем Алексей Рыбин покидает группу «Кино». Лето уходит на совместные репетиции с новым гитаристом. В результате этого Виктор Цой и Юрий Каспарян записали альбом «46», который вначале задумывался как демозапись «Начальника Камчатки». Алексей Вишня «скинул» запись нескольким друзьям на плёнку. «46» получил широкое распространение и был воспринят как полноценный альбом. Осенью 1983 года Виктор Цой лёг на обследование в психиатрическую больницу на Пряжке, где провёл полтора месяца, избегая призыва в армию. После выписки из психиатрической клиники он пишет песню «Транквилизатор»[22]. Весной выступил на втором фестивале рок-клуба, где «Кино» получила лауреатское звание, а песня «Я объявляю свой дом безъядерной зоной», открывшая фестиваль, признана лучшей антивоенной песней фестиваля 1984 года.
Второй состав «Кино»
Летом 1984 года в студии «Антроп» Андрея Тропилло начинается запись альбома «Начальник Камчатки», к которому, кроме Виктора, приложили свою руку БГ и Сергей Курёхин.
В феврале 1985 Виктор и Марьяна празднуют свадьбу. На свадьбу были приглашены Гребенщиков, Майк, Титов, Каспарян, Гурьянов и другие.
Весной 1985 «Кино» заработали ещё одно звание лауреата, и засели в студию к А. Тропилло писать «Ночь», процесс записи затянулся из-за желания создать новую музыку с новыми приёмами игры. Альбом никак не получался, Виктор бросил «Ночь» недоделанной и в студии Алексея Вишни занялся записью «Это не любовь», который получился всего за неделю с небольшим. К осени «Это не любовь» была сведена и удачно разошлась по стране, а в январе 1986 вышла «Ночь», среди песен которой были известные «Мама Анархия» и «Видели ночь». Параллельно с выходом пластинки растёт популярность Виктора Цоя, а в феврале на 4-м фестивале рок-клуба «Кино» получает диплом за лучшие тексты. 5 августа 1985 года у Цоя родился сын Саша.
Летом 1986 года Виктор работал в бане на проспекте Ветеранов, он там мыл помещения из брандспойта.
Необходимо было приходить на один час в день, но это было время с 22 до 23 часов, что ему мешало, так как Цой проводил это время суток с группой[23].
Также летом все участники группы уезжают в Киев на съёмки фильма «Конец каникул» (режиссёр Сергей Лысенко), а чуть позже дают совместный концерт с «Аквариумом» и «Алисой» в ДК МИИТ в Москве, с этими же группами в США выходит «Красная волна». Осенью Сергей Фирсов приглашает Виктора работать кочегаром. Цой согласился и они оба начали работать кочегарами в котельной «Камчатка», откуда выросли многие знаменитые рок-музыканты[23].
В ней Рашид Нугманов организовал съёмки короткометражки «Йя-Хха», там же проходят съёмки фильма «Рок» Алексея Учителя — оба фильма при участии Цоя. Осень и зима проходят в Ялте на съёмках «Ассы» Сергея Соловьёва.
Весна 1987 богата концертными событиями: премьера «Ассы» в ДК МЭЛЗ, последнее участие на фестивале рок-клуба, где «Кино» получили приз «За творческое совершеннолетие».
На порто-студии «Yamaha MT44» «Кино» начинают записывать альбом «Группа крови». Осенью 1987 года Виктор улетает к Рашиду Нугманову в Алма-Ату на съёмки своего последнего фильма «Игла», в связи с этим «Кино» доработали «Группу крови» и на время прекратили концертную деятельность. В 1988 выходит «Игла» и «Группа крови», которые породили «киноманию».
Начинаются триумфальные гастроли по России, Украине и Белоруссии — «Кино» собирают аншлаги на всех концертах.
16 ноября 1988 на мемориальном концерте памяти Александра Башлачёва публика ведёт себя крайне активно; по плану концерт должна была заканчивать песня Башлачёва «Время колокольчиков» (в записи), памяти которого был посвящён концерт, но по невыясненным причинам во время выступления Цоя (он играл на гитаре) внезапно включили «Время колокольчиков», Цой прекратил играть, не понимая откуда идёт звук, который он не производит и что вообще происходит. Администрация многократно объявляла, что всем нужно расходиться, концерт окончен. Цой не уходил, он несколько раз подходил к выключенным микрофонам и проверял, работают ли. Потом разводил руками — «не работает», и ходил по сцене туда и сюда с цветком, не уходя со сцены, но и не имея возможности петь и что-то сказать публике. Публика не расходилась, люди шумели, кричали, было видно, что что-то идёт не так. Создавалось впечатление, что некая злая воля решила прекратить концерт и включила финальную песню прямо во время выступления Цоя. Через 10 минут этого противостояния администрация включила микрофон. Цой, в очередной раз подойдя проверять микрофон, услышал что он включён, и объявил людям, что по непонятным причинам несвоевременно была включена финальная песня Саши Башлачева, но после этого петь и играть уже не очень удобно. После этого он стал собираться и публика потянулась к выходу.
Весной 1988 записывается черновик, а зимой окончательный вариант альбома «Звезда по имени Солнце», который решили выпустить осенью. Цой знакомится с Юрием Айзеншписом, который с 1989 стал продюсером «Кино», организовывая концертные туры и частые выступления на телевидении[24], после чего группа обретает всесоюзную популярность. В день 50-летия Цоя Александр Градский в эфире канала «Москва-24» рассказал, что в тот период Артемий Троицкий инспирировал письмо в Московский Горком, которое должно было настроить московских рок-музыкантов против Виктора Цоя[25].
На телевидении Виктор Цой дебютировал в программе «Взгляд», об этом рассказано в книге «Взгляд» — битлы перестройки"[26].
В начале 1989 группа «Кино» впервые едет за границу во Францию, где записывают и выпускают альбом «Последний герой». Летом Виктор с Юрием Каспаряном едут в США. Тем временем «Игла» выходит на второе место в прокате советских фильмов, а на кинофестивале «Золотой Дюк» в Одессе Виктора Цоя признают лучшим актёром СССР.
24 июня 1990 года прошёл последний концерт «Кино» в Москве на Большой спортивной арене Лужников. На этом концерте, впервые после московской Олимпиады-80 был зажжён огонь в Олимпийской чаше. После этого Цой с Каспаряном уединились на даче под Юрмалой, где под акустическую гитару начали записывать материал для нового альбома. Этот альбом, дописанный и сведённый музыкантами группы «Кино» уже после смерти Цоя, вышел в декабре 1990 и получил символическое название «Чёрный альбом», с соответствующим оформлением обложки.
Фильмография
По результатам ежегодного опроса журнала «Советский экран» за исполнение роли Моро в фильме «Игла» Виктор Цой был признан лучшим актёром 1989 года[27].
- 1986 — «Йя-Хха» (документальное видео). Режиссёр Рашид Нугманов
- 1986 — «Конец каникул». Режиссёр Сергей Лысенко
- 1987 — «Рок» (документальные кадры). Режиссёр Алексей Учитель
- 1987 — «Асса». Режиссёр Сергей Соловьёв
- 1988 — «Игла». Режиссёр Рашид Нугманов
- 1990 — «Секс и перестройка (Sex et perestroïka)» (главный герой вместе с его русской коллегой посещает концерт группы «КИНО»; также в фильме использована песня «Фильмы». Режиссёры Франсуа Жуффа, Франсис Леруа). В фильме был фрагмент концерта группы, где Виктор Цой исполнял песни «Печаль» и «Закрой за мной дверь, я ухожу». Перед исполнением отрывка в кадре промелькнул подстрочный комментарий на французском, в котором говорилось, что Виктор Цой погиб три месяца спустя после съёмок фильма.
- 1992 — «Последний герой». Режиссёр Алексей Учитель
- 1996 — «Солнечные дни» (документальный)
- 2005 — «Жизнь как кино» (документальный)
- 2006 — «Просто хочешь ты знать» (документальный)
- 2008 — «Еловая субмарина: Виктор Цой. Дети минут» (документальный)
- 2009 — «Последний герой: Двадцать лет спустя» (документальный)
- 2010 — «Игла Remix». Режиссёр Рашид Нугманов
- 2012 — «Цой — „Кино“» (документальный)[28]. Режиссёр Евгений Лисовский. В ленте обнародована «ранее никогда не издававшаяся» песня Цоя «Атаман»[29], кассету с которой сохранила Наталия Разлогова[30], которая и стала автором фильма[31][32]
Виктор Цой ошибочно упомянут в числе актёров на плакате к фильму «Оно», где в действительности сыграл Вячеслав Цой.
Виктор Цой должен был сыграть главную роль в фильме Рашида Нугманова «Дикий Восток».
Также Виктор Цой должен был сыграть главную роль в фильме по совместному сценарию Уильяма Гибсона и Рашида Нугманова[33][34]. В 2014 году Рашид Нугманов объявил о своих планах начать съёмки этого фильма и взять на главную роль сына Виктора — Александра Цоя, который в свою очередь поддержал эту идею[35].
Дискография
Награды
- Двадцатка «лучших музыкантов в большом кино»[36] по мнению журнала Rolling Stone Russia.
Мнения современников
|
Земля — Небо. Между Землей и Небом — война. Спев одну эту строчку, Виктор Цой мог уже больше ничего не петь. Он сказал все. Просто и гениально. До сих пор мне непонятна смерть Цоя; предполагаю, что он был проводником Белых сил и явно не успел выполнить возложенную на него миссию. Он ушел внезапно. Я думаю, что, на какое-то мгновение расслабившись, он потерял контроль над собой и открыл таким образом брешь в энергетическом поле защиты, причем сделал это так неожиданно, что Белые не успели среагировать, тогда как Черные среагировали мгновенно. Цоя нет, как нет и Высоцкого.[37] |
|
Слова И. Талькова о том, что Цой «был проводником Белых сил» развивает исследователь его творчества З. Кадиков в своей книге «По следам пророка света. Расшифровка песен Виктора Цоя»[38]:
|
|
Виктор Цой соединяет мир тот — Высший, с нашим — Земным. |
|
Память
Песни Цоя остаются популярны среди молодёжи по сей день. Считается, что смерть Цоя даже способствовала популярности «Кино», создав своего рода культ трагически погибшего героя[39]. Майк Науменко (сам умерший через 1 год и 12 дней после Цоя) по этому поводу сказал: «В нашей стране желательно погибнуть, чтобы стать окончательно популярным». Звукорежиссёр и продюсер Андрей Тропилло добавил, что Цой «ушёл вовремя» в том смысле, что его поздние работы, по мнению Андрея, слабее ранних, а дальнейшее творчество было бы ещё хуже[40].
Памятники
В Санкт-Петербурге в июле 2009 года был временно установлен памятник Виктору Цою. ГипсоваяК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3106 дней] скульптура, изображающая музыканта сидящим на мотоцикле, была установлена на Невском проспекте, напротив кинотеатра «Аврора». Автор памятника — московский скульптор Алексей Благовестнов. Простояла скульптура недолго — в тот же месяц её убрали внутрь кинотеатра из-за отсутствия согласования установки памятника с властями города. Эта же скульптура была установлена 17 октября 2015 года на площади у железнодорожного вокзала в городе Окуловка Новгородской области[41].
На месте гибели Виктора Цоя, на 35-м км шоссе Слока — Талси, установлен памятник Виктору Цою высотой 2 метра 30 сантиметров. Средства на памятник собирали почитатели таланта Цоя. Авторы памятника — художник Руслан Верещагин и скульптор Амиран Хабелашвили — выбрали для создания монумента одну из самых популярных фотографий музыканта, на которой он запечатлен со скрещенными руками. На постаменте выбиты строчки из знаменитой песни «Легенда»: «Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать…»[42].
14 августа 2010 года в Вильнюсе (Литва), в парке Вингис был открыт временный памятник-макет Виктору Цою. Состоялся концерт, посвящённый 20-й годовщине его гибели. Вопрос о постоянной установке памятника пока не решён.[43]
20 ноября 2010 года в городе Барнауле Алтайского края состоялось открытие первого в России постоянного памятника Виктору Цою[44][45].
Открытие памятника в Москве неоднократно откладывалось. Марианна Цой, вдова Виктора Цоя, лично курирующая вопрос установки памятника, так и не дождалась при жизни того момента, когда в Москве установят памятник Цою.[46]
4 февраля 2010 года было объявлено, что памятник музыканту в Санкт-Петербурге появится в лесопарке Александрино, напротив которого Цой с семьёй жил и в котором часто гулял.[47][48][49] Памятник должны были установить к лету 2016 года на пересечении проспекта Ветеранов и улицы Танкиста Хрустицкого, соответствующее постановление городского правительства подписано губернатором города Георгием Полтавченко.[50]
- Памятники
Стена Цоя
- В Кривоарбатском переулке (Москва) появилась «стена Цоя», которую поклонники группы исписали надписями «Кино», «Цой жив», цитатами из песен и признаниями в любви музыканту. У поклонников творчества Цоя до сих пор принято оставлять в специальной пепельнице у Стены надломленную прикуренную сигарету[51]. Там же планировалось установить памятник музыканту: босиком и сидящему на мотоцикле. В 2006 году стена была закрашена группой вандалов, но впоследствии восстановлена фанатами.[52]
- В Днепре недалеко от Памятника Славы находится Стена Цоя, которая негласно считается мемориалом и является местом встреч днепропетровских поклонников музыканта[53].
- В Минске (Белоруссия) с середины 1990-х также существует «Стена Цоя», ныне, после нескольких переносов, находящаяся в Ляховском сквере.[54][55]
- Есть «Стена Цоя» и в Могилёве (Белоруссия), которая находится по адресу ул. Ленинская, 61 (здание лицея при Белорусско-Российском университете). «Стена» разрисована учащимися лицея и служит элементом «Московского дворика» в Могилёве.[56] В начале лета 2012 года «Стена» закрашена.
Улицы
- Улица Виктора Цоя в городе Арзамасе Нижегородской области (в микрорайоне «Кирилловский»).
- Улица Виктора Цоя в городе Ноябрьск Ямало-Ненецкого Автономного округа (в микрорайоне № 7).
- Улица Виктора Цоя в пригороде Новороссийска — посёлке Цемдолина.
- Улица Виктора Цоя в Анадыре (Чукотка).
Скверы
- Сквер Виктора Цоя — расположен в Петроградском районе Санкт-Петербурга около котельной «Камчатка».
- Сквер имени Виктора Цоя есть в Красноярске, в районе пересечения проспекта Свободного и улицы Годенко. Там же установлен камень, на котором изображен музыкант.
Прочее
- Имя Виктора Цоя носит астероид № 2740.
- В 1999 году была выпущена почтовая марка России, посвящённая Виктору Цою.
- В 2012 году была выпущена монета номиналом 10 долларов Фиджи, посвящённая Виктору Цою[57].
- В Киеве, на озере Тельбин, где снимался короткометражный фильм «Конец каникул», до настоящего времени растут старые ивы, которые видны на кадрах фильма, и это место является культовым для украинских фанатов Виктора Цоя[58].
- В мае 2007 года общественности Санкт-Петербурга и представителям молодёжных левых движений (в частности, АКМ) удалось не допустить сноса музея — бывшей котельной, в которой одно время работал Виктор Цой, так называемой «Камчатки»[59].
- В 2009 году прокремлёвские молодёжные движения («Местные» и «Молодая гвардия») аналогично выступили в защиту московской «Стены Цоя» на Арбате[60].
- В сентябре 2011 года в Судаке состоялся первый международный рок-фестиваль «КИНО сначала», посвящённый 30-летию создания группы «Кино», участниками которого стали В. Бутусов и Ю. Каспарян (гр. «Ю-Питер»), а в июле 2012 года второй фестиваль был посвящён 50-летию Виктора Цоя.
- В январе 2015 года[61][62] вышла книга серии ЖЗЛ «Виктор Цой»; «Музыкальная правда» подчеркнула, что это «первая биография отечественного рок-музыканта в серии книг ЖЗЛ, и первая адекватная биография Цоя»[63], а «Коммерсантъ» отметил, что на основе текста книги «легко сделать качественный веб-сайт „Кино“ с инфографикой»[64].
Отражение в культуре
В литературе
Алексей Машевский в стихотворной строчке «Попадешь на шабаш к битлам и Цою!» ставит Цоя рядом с группой «Битлз» как наиболее характерные проявления несимпатичной ему новейшей рок-культуры[65]. Таким же воплощением деградации культуры выступает Виктор Цой в стихотворении Дмитрия Сухарева «Цой с вами»[66]. Напротив, в датированном 1988 годом стихотворении Татьяны Щербины Цой изображён как герой и символ времени[67]:
Он поет в микрофон как в цветок.
Зигфрид из ПТУ.
В музыке
Трибьюты памяти Виктора Цоя:
- Виктор Цой «50». Симфоническое КИНО.[68] В Петербурге на сцене БКЗ «Октябрьский» состоялся уникальный концерт — песни Виктора Цоя прозвучали в исполнении симфонического оркестра Государственного Эрмитажа, а солировал на гитаре бессменный гитарист «КИНО» Юрий Каспарян. На этом концерте выступили иностранные музыканты, создавшие свои версии песен «КИНО» — группа «Brazzaville»(США-Испания) и Jean Luc Debouzy(Франция), записавший несколько песен Виктора Цоя на французском языке совместно с гитаристом Романом Мирошниченко. В концерте также приняла участие группа памяти Виктора Цоя — «Виктор».
- КИНОпробы. Трибьют рокеров России, вышедший в 2000 году. Такие рок-звёзды, как Мумий Тролль, НАИВ, Земфира, Михей и Джуманджи, Вячеслав Бутусов, Король и Шут, Мультfильмы, Пикник, исполнили кавер-версии песен.
- День рождения Виктора Цоя - концертный альбом, посвященный 40-летию со дня рождения Цоя.
- КИНОпробы. Рэп-трибьют. Трибьют русских рэп-исполнителей, вышедший в 2010 году. Песни рэперов представляют собой рэп-читку, ссемплированную под припев Виктора Цоя. В записи альбома поучаствовали группы CENTR, Многоточие, 25/17, Легенды Про…, а также Noize MC, Dino MC47, ST1M и Юра Неплохой.
Песни Виктора Цоя в исполнении других музыкантов:
- «Звезда по имени Солнце» — Натали;
- «Кукушка» — Dots Family (Рэп-remix); Ольга Кормухина; Земфира; Полина Гагарина
- «Малыш» — Мумий Тролль;
- «Песня без слов», «Спокойная ночь» — Алиса;
- «Печаль», «Скоро кончится лето» — «Кукрыниксы»;
- «Легенда», «Ночь» — F.P.G.;
- «Видели ночь» — «Zdob şi Zdub» («Agroromantica»);
- «Каждую ночь» — Земфира;
- «Просто хочешь ты знать», «Битник» — ДДТ;
- «Алюминиевые огурцы» — Ляпис Трубецкой;
- «Следи за собой» — Комба БАКХ;
- «Транквилизатор» — Tequilajazzz;
- «Спокойная ночь» — Eihelstraat.
- «Мама, мы все тяжело больны» — Lumen; Смысловые галлюцинации
- «Легенда» — Земфира;
Песни Виктора Цоя в исполнении зарубежных музыкантов:
- «Печаль», «Пачка сигарет» — Jean Luc Debouzy (Франция), франкоязычные версии, аранжировка — Роман Мирошниченко
- «Звезда по имени Солнце» — «Brazzaville» (США-Испания)
- «Группа крови» — рок-группа «Yoon Do Hyun Band» (Южная Корея)
В кинематографе
- 1991 год — документальный фильм «Человек в чёрном».[69]
- 1992 год — документальный фильм «Последний герой» (режиссёр Алексей Учитель).
- 2007 год — документальный фильм-концерт о творчестве Виктора Цоя «Просто хочешь ты знать».[70]
- 2011 год — художественный фильм «Бездельники».[71]
На телевидении
- 1998 год — НТВ, в передаче «Намедни-1990» есть фрагмент про смерть Цоя.
- 2008 год — ТВ3, передача Тайные знаки. «Тот, кому умирать молодым… КИНОдрама Виктора Цоя».
- 2005 год — документальный фильм по заказу Первого канала «Виктор Цой. Жизнь как кино» (режиссёры Ирина Ван, Сергей Холодный).
- 2007 год — на НТВ выходила в эфир передача «Виктор Цой: Смертельный поворот» из цикла передач «Следствие вели… с Л. Каневским».
- 2007 год — на РЕН ТВ выходила в эфир передача «Виктор Цой: Сон со смертельным исходом» из цикла передач «Громкое дело» (режиссёр Дмитрий Сорокин).
- 2010 год 13 августа — Первый канал показал передачу «Виктор Цой: Мы ждем перемен» из цикла передач «Пусть говорят» с Андреем Малаховым.
- 2010 год — на РЕН ТВ вышла передача «Виктор Цой: Здравствуй, последний герой» из цикла передач «Громкое дело. Спецпроект» (режиссёр Дмитрий Сорокин).
- 2012 год 20 июня на ТВЦ вышел документальный фильм «Виктор Цой. Вот такое „Кино“».
- 2012 год 21 июня на Первом канале к 50-летию Виктора Цоя вышел документальный телефильм «Цой — „Кино“»[72] и концерт «Виктор Цой и группа „Кино“. Концерт в „Олимпийском“».
Факты
 |
Этот раздел представляет собой неупорядоченный список разнообразных фактов о предмете статьи. Пожалуйста, приведите информацию в энциклопедический вид и разнесите по соответствующим разделам статьи. Согласно решению Арбитражного комитета Википедии, списки предпочтительно основывать на вторичных обобщающих авторитетных источниках, содержащих критерий включения элементов в список.
|
- Цой профессионально вырезал из дерева фигурки нэцкэ[73].
- Рост Виктора Цоя был 183 см[74], по другим данным — 184 см[75].
- Любимый цвет одежды — чёрный[75].
- Цой достаточно хорошо знал английский язык, при том, что в школе изучал немецкий[76].
- У отца Виктора Цоя есть ещё один сын, единокровный брат Виктора[77].
- Двоюродным братом Цоя являлся мастер спорта по восточным единоборствам Вячеслав Цой[78].
См. также
Напишите отзыв о статье "Цой, Виктор Робертович"
Примечания
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=B7t0-nZ6KfU Родители Виктора Цоя в пер. ЛЮБОВЬ СКВОЗЬ ГОДЫ 2008 г — YouTube]
- ↑ Житинский, 2012, с. 41.
- ↑ Житинский, 2012, с. 50.
- ↑ ныне имени Николая Рериха
- ↑ Житинский, 2012, с. 64.
- ↑ [lichnosti.net/people_60.html Виктор Цой на сайте «Личности»]
- ↑ «Петербургский курьер». [pages.sbcglobal.net/slon/page/paper/tsoy.html Он не был ангелом, как не был и демоном]
- ↑ 1 2 [www.rian.ru/infografika/20070815/71713181.html Схема аварии на сайте РИА Новости] // ФГУП РАМИ «РИА Новости» 2007, 15.08.2007; (Проверено 10 мая 2009): «В 12 час. 28 мин на 35 км трассы из-за поворота со скоростью 60-70 километров в час выехал автобус Икарус, который Цой не заметил.»
- ↑ Комментарий отца Виктора — Роберта Максимовича, в передаче «Битва экстрасенсов».[уточнить]
- ↑ Андрей Беляев, «В этот момент из-за поворота выскочил „Икарус-250“» // латвийская газета «Советская молодежь», 23 августа 1995 года
- ↑ [www.kinoman.net/places/place_view.php?place_id=3&sid=62a1fa2d5264499e8750ffda6f67beb8 Место гибели Виктора Цоя] Kinoman.net (Проверено 22 апреля 2009): "Столкновение автомобиля «Москвич-2141» темно-синего цвета с рейсовым автобусом «Икарус-280» "
- ↑ Иван Щербаков, [www.km.ru/avto/content/20 20 лет назад разбился Виктор Цой. Сотрудник ГИБДД анализирует ту аварию]// KMnews, 16.08.2010:"Как гласит милицейский протокол, столкновение автомобиля «Москвич-2141» тёмно-синего цвета (Я 6832 МН) с рейсовым автобусом «Икарус-280» (0518 ВРН) (водитель — Фибикс Янис) произошло 15 августа 1990 года в 11:28 на 35-м километре трассы Слока — Талей."
- ↑ Н. Солдатенков, [www.kinoman.net/library/view.php?id=37 КИНО без Цоя?] // Сайт kinoman.net, Библиотека
- ↑ [photo-escape.ru/photo/backups/tsoy-final-journey/ Цой: последний путь] (рус.). Фотоархивы. Photoescape. Проверено 12 февраля 2013. [www.webcitation.org/6ERZ6BVtQ Архивировано из первоисточника 15 февраля 2013].
- ↑ [www.rian.ru/infografika/20070815/71713181.html Гибель Цоя: как произошла авария на трассе Слока-Талси. ИНФОграфика]
- ↑ Следствие вели…С Леонидом Каневским. Выпуск 41: [www.youtube.com/watch?v=daC7nIpMbSk Виктор Цой: Смертельный поворот — 23.03.2007 (видеофильм)]
- ↑ Интервью с Юрием Каспаряном — Журнал «Тинейджер» № 54, 21 июня — 27 июня 2002 г.
- ↑ [vitya-tsoy.narod.ru/family.html Фамилия Цой]
- ↑ [www.kinokopilka.tv/people/97800-aleksandr-tsoy Александр Цой]
- ↑ [www.newsmusic.ru/news_2_21962.htm Отец и сын Виктора Цоя женятся]
- ↑ [www.m24.ru/videos/477 Москва 24 ― Сын Виктора Цоя дал первое телевизионное интервью]
- ↑ Марианна Цой. Точка отсчета // Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания / Сост. Марианна Цой, Александр Житинский. — Л.: Новый Геликон, 1991. — 368 с. — (Звезды рок-н-ролла). — ISBN 5-85-395-018-5.
- ↑ 1 2 [www.nestor.minsk.by/mg//articles/2000/31/0100.html Фирсов, Сергей. Кочегар с «Камчатки»] // Музыкальная газета : Еженедельник. — Минск: ИД Нестор, 2000. — Вып. 31.
- ↑ [www.peoples.ru/undertake/show_bisness/aizenshpis/ Юрий Шмелевич Айзеншпис ]
- ↑ [www.m24.ru/videos/461 Москва 24 ― Ток-шоу Евгения Додолева: юбилей Виктора Цоя]
- ↑ [www.newlookmedia.ru/?p=15361 Издательский Дом «Новый Взгляд» // «Взгляд» — битлы перестройки]
- ↑ [www.yahha.com/myegallery.php?&do=showpic&pid=67&orderby=dateA Журнал «Советский экран» № 8, апрель 1990]
- ↑ [www.1tv.ru/documentary/fi=7633 Цой — `Кино`, 2012 — Документальное кино — Первый канал]
- ↑ [www.kp.ru/daily/25904/2861267/ Бывшие участники «Кино» записали ранее не издававшуюся песню Цоя, использовав его голос со старой кассеты]
- ↑ [www.vm.ru/news/2014/06/19/muzikalnaya-legenda-napetaya-na-dvuhkassetnij-magnitofon-253801.html Вечерняя Москва — Музыкальная легенда, напетая на двухкассетный магнитофон]
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/1962841 Ъ-Газета — Узкий круг для широкого пользования]
- ↑ [www.1tv.ru/public/pi=23386 `Кино` перестало быть немым — Публикации — Первый канал]
- ↑ [williamgibsonblog.blogspot.com/2003_03_01_archive.html William Gibson]
- ↑ [www.colta.ru/articles/cinema/1711 Режиссёр «Иглы» — о своем неснятом киберпанк-фильме «Цитадель смерти», сотрудничестве с Уильямом Гибсоном и пауке Борисе]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=vdlfiUXy4bM «Игла» 25 лет спустя КТК «Наша правда»]
- ↑ Мария Кузнецова. [www.rollingstone.ru/articles/music/gallery/123-17.html 20 артистов в большом кино]. rollingstone.ru (14 августа 2012). Проверено 15 августа 2012. [www.webcitation.org/69yVZC442 Архивировано из первоисточника 17 августа 2012].
- ↑ Игорь Тальков. [www.erlib.com/Игорь_Тальков/Монолог:_Стихи,_воспоминания,_дневники/ Монолог: Стихи, воспоминания, дневники]. — 1992.
- ↑ З. Кадиков. По следам пророка света. Расшифровка песен Виктора Цоя. — Санкт-Петербург: Фолио-пресс, 1999. — 128 с. — ISBN 5-7627-0123-9.
- ↑ [old.russ.ru/journal/ist_sovr/98-10-13/pluts.htm Алексей Плуцер-Сарно. Боги XX века: некрофилия как ритуал]
- ↑ [www.kino.volga.ru/helicon.htm#9 Виктор Цой. Стихи, документы, воспоминания.]
- ↑ [lenta.ru/news/2015/10/17/zoi/ Памятник Виктору Цою открыли под Новгородом]
- ↑ [www.kp.ru/daily/22611/19652/ «Смерть стоит того, чтобы жить..»]
- ↑ [www.obzor.lt/news/n788.html «Обзор» — В Вильнюсе появится памятник Виктору Цою]
- ↑ [corpnah.livejournal.com/255052.html Открытие памятника Цою в Барнауле]
- ↑ [altapress.ru/story/49285/ Бодибилдер Старыгин поставит в Барнауле памятник Цою]
- ↑ [funeral-spb.narod.ru/necropols/bogoslovskoe/tombs/m_coy/m_coy.html Могилы знаменитостей: Цой Марианна Игоревна]
- ↑ [www.ntv.ru/novosti/185454/ Память Виктора Цоя увековечат в Александрино]
- ↑ [saint-petersburg.ru/m/233436/pamyatnik_tsoyu_poyawitsya_letom_w_lesoparke_aleksandrino.html Памятник Цою появится летом в лесопарке Александрино]
- ↑ [www.rian.ru/culture/20100204/207714958.html Место для памятника Виктору Цою определили в Петербурге]
- ↑ [ria.ru/culture/20150819/1194820424.html Памятник Виктору Цою установят в Кировском районе Петербурга]
- ↑ [www.smerch.ucoz.ru/ САЙТ В.ЦОЯ И ГР. «КИНО»]
- ↑ [www.arba.ru/blog/chonduhvan/929 Стены Цоя больше нет. Временно]
- ↑ PIC UA, [dp.ric.ua/index.php?newsid=38628 Стену Виктора Цоя осквернили свастикой]
- ↑ [www.minsk-old-new.com/minsk-2832.htm Старый новый Минск: Стена Цоя]
- ↑ [www.privet-minsk.com/ru/Tsoy-ru.html Стена Цоя в Минске]
- ↑ [www.gorad.by/by/page/town/1537 Некоторые могилевчане пришли к «стене Цоя» в годовщину гибели музыканта]
- ↑ [karelinform.ru/?id=31766 Сбербанк выпустил монету с Виктором Цоем]
- ↑ [kinoroom.stsland.ru/int/014.htm Интервью с Сергеем Лысенко — первым автором картины, где снимался Цой.]
- ↑ [www.apn-spb.ru/publications/article1013.htm Глеб Таргонский «Битва за „Камчатку“. В память о легендарном музыканте»]
- ↑ [www.kommersant.ru/doc-y.aspx?DocsID=1275874 «Местные» и «Молодая гвардия» потребовали не трогать стену Цоя на Арбате] — Коммерсантъ
- ↑ [m.kp.ru/daily/26336/3219755/ Виталий Калгин «Виктор Цой»]
- ↑ [mospravda.ru/book_moscow/article/v_serii_jzl_vihodit_kniga_viktor_Coi/ В серии «ЖЗЛ» выходит книга «Виктор Цой»]
- ↑ [www.newlookmedia.ru/?p=40913 Жизнь замечательного человека Цоя : " © Газета «Музыкальная правда», Книги, Музыка, Цой " Издательский Дом «Новый Взгляд» " Издательский Дом «Новый Взгляд» "]
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/2663214?isSearch=True Ъ-Weekend — Легенда в хронологическом порядке]
- ↑ [magazines.russ.ru/novyi_mi/1994/7/litkrit.html А. Машевский, А. Пурин. Письма по телефону, или Поэзия на закате столетия] // «Новый мир», 1994, № 7.
- ↑ [magazines.russ.ru/znamia/2000/2/suharev.html Д. Сухарев. Много чего] // «Знамя», 2000, № 2.
- ↑ Т. Щербина. [www.vavilon.ru/texts/shcherbina1.html Побег смысла] — М.: АРГО-РИСК; Книжное обозрение, 2008.
- ↑ [www.bkz.ru/about_action.html?id=663 Виктор Цой «50». Симфоническое КИНО]
- ↑ [www.fexclub.su/t185485.html Человек в чёрном / Памяти Виктора Цоя (1991)]
- ↑ [ogoom.com/video/documentary/29413-kino-prosto-hochesh-ty-znat-2006.html Просто хочешь ты знать (2006)]
- ↑ [kino-teatr.ru/kino/movie/ros/16775/annot/ Бездельники]
- ↑ [www.1tv.ru/documentary/fi7633/fd201206212130 Цой — `Кино`, 2012 — Документальное кино — Первый канал]
- ↑ [top.rbc.ru/society/21/06/2012/656049.shtml Виктору Цою сегодня исполнилось бы 50 лет], РБК (21 июня 2012). Проверено 8 июля 2014.
- ↑ [www.yahha.com/faq.php?myfaq=yes&id_cat=4 Йя-Хха — ЧаВО: Виктор Цой]
- ↑ 1 2 Артур Гаспарян «Виктор Цой», «Московский комсомолец» 10.12.1989 [www.nneformat.ru/archive/?id=1752 архив статьи]
- ↑ Time Out: [www.timeout.ru/msk/feature/14177 Георгий Гурьянов о Викторе Цое]
- ↑ [www.eg.ru/daily/stars/15854/ Перед смертью мать Виктора Цоя раскрыла семейные тайны]
- ↑ [www.karateworld.ru/index1.php?id=1482/ ЛИДЕР ГРУППЫ «КИНО» НИКОГДА НЕ ЗАНИМАЛСЯ КАРАТЭ]
Литература
- Зуб А. Н. Виктор Цой. — Мн.: Современный литератор, 1999. — 256 с. — (Жизнь знаменитых людей). — 11 000 экз. — ISBN 985-6524-98-9.
- Биография певца, воспоминания бывшей жены и современников:
Музыка волн, музыка ветра / Сост. А. Корин. — М.: Эксмо, 2005. — 384 с. — (Золотая серия поэзии). — ISBN 5-699-02870-6. - Рыбин А. Три кита: БГ, Майк, Цой. — СПб.: Амфора, 2013. — 223 с. — (Дискография.ru). 3000 экз., ISBN 978-5-367-02833-1&
- Калгин В. Н. Виктор Цой. — М.: Молодая гвардия, 2015. — 368 с. — (Малая серия). — 4000 экз. — ISBN 978-5-235-03751-9.
- Калгин В. Н. Виктор Цой и его «Кино». — М.: АСТ, 2015. — 306 с. — 4000 экз. — ISBN 978-5-17-091690-0.
- Калгин В. Н. Цой. Последний герой современного мифа. — М.: Рипол-классик, 2016. — 792 с. — (Несерийное издание). — 1500 экз. — ISBN 978-5-386-05812-8.
- Житинский А.Н. Цой forever. — СПб.: Амфора, 2012. — 415 с. — ISBN 978-5-699-37227-0.
Ссылки
|
Виктор Цой в Викицитатнике? |
|---|
- [www.peoples.ru/art/music/rock/tsoy/ Биография Виктора Цоя на Peoples.ru]
- Кино в каталоге ссылок Open Directory Project (dmoz).
- [www.youtube.com/watch?v=L-lE7sS0_8E Интервью Виктора Цоя в Мурманске, апрель 1989, ответы на все вопросы от первого лица, длительность 22:20]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Цой Віктор Робертович (укр.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Отрывок, характеризующий Цой, Виктор Робертович
– Я? что я? – сказал Пьер.– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.
Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.
Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.
– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.
Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.
ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.
У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Категории:
- Родившиеся 21 июня
- Родившиеся в 1962 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Умершие 15 августа
- Умершие в 1990 году
- Умершие в Тукумском районе
- Поэты по алфавиту
- Поэты СССР
- Поэты XX века
- Певцы и певицы по алфавиту
- Певцы и певицы СССР
- Певцы и певицы XX века
- Гитаристы по алфавиту
- Гитаристы СССР
- Музыканты по алфавиту
- Композиторы по алфавиту
- Композиторы СССР
- Композиторы XX века
- Актёры по алфавиту
- Актёры СССР
- Актёры XX века
- Рок-музыканты СССР
- Музыканты группы «Кино»
- Поэты-песенники СССР
- Пацифисты
- Перестройка
- Погибшие в автомобильных катастрофах
- Похороненные на Богословском кладбище
