Цой, Олег Григорьевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Цой Олег Григорьевич»)
Перейти к: навигация, поиск
Олег Цой
Дата рождения

26 мая 1944(1944-05-26) (79 лет)

Место рождения

колхоз им. Ленина, Узбекская ССР, СССР

Принадлежность

СССР СССР (1962—1991)
Россия Россия (1991—1994)

Род войск

ВВС

Годы службы

19621994

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Сражения/войны

«Война на истощение»

Награды и премии
В отставке

с 1994 года

Оле́г Григо́рьевич Цой (род. 26 мая 1944 года) — Герой Российской Федерации, заслуженный лётчик-испытатель СССР, полковник.





Биография

Родился в колхозе им. Ленина (Янгиюльский район, Узбекская ССР). По национальности — кореец. На службе в Советской Армии с 1962 года. Выпускник Черниговского высшего военного авиационного училища в 1966 году. Участвовал в боевых действиях в Египте в 1970—1971 годах.

С 1971 года — лётчик-испытатель. Участвовал в государственных испытаниях самолётов Су-15, Су-17М2, Су-17МЗ, Су-25 и других. В 19871988 годах установил 8 мировых рекордов на Су-27. С 1986 года — заслуженный лётчик-испытатель СССР. В 19841999 годах — начальник летной службы ОКБ имени Сухого. В отставке с 1994 года.

Герой Российской Федерации

Указом Президента Российской Федерации от 16 апреля 1997 года (N358) за мужество и героизм, проявленные при испытании специальной авиационной техники, Цою Олегу Григорьевичу присвоено звание Героя Российской Федерации с вручением медали «Золотая Звезда».

Награды

Напишите отзыв о статье "Цой, Олег Григорьевич"

Литература

Ссылки

  •  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7749 Цой, Олег Григорьевич]. Сайт «Герои Страны».


Отрывок, характеризующий Цой, Олег Григорьевич



Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.