Цопк
Цопк (арм. Ծոփք, греч. Σοφηνή, Софена у урартов Цупа; в ранневизантийскую эпоху известна также как «Четвертая Армения»[1]) — историческая область Древней Армении на востоке Малой Азии, в верховьях рек Евфрат и Тигр, юго-западная часть Армянского нагорья (ныне на территории Турции). В прошлом являлось царством Ишува.
III—II вв. до н. э.
Имеющиеся источники по истории Армении до III в. до н. э. чрезвычайно скудны, события и даже политическое деление страны устанавливаются весьма ненадёжно. По мнению некоторых исследователей, ахеменидская 13-я сатрапия (в западной части Армянского нагорья) в конце IV в. до н. э. разделилась на Малую Армению и собственно Софену. В Софене раньше, чем в других армянских землях, появляется денежное обращение и начинает чеканиться местная монета. После распада империи Александра Македонского Софена входила в состав державы Селевкидов как особая сатрапия, обязанная платить дань и выставлять войска, но управлялась она местными наследственными династами, пользовалась внутренней самостоятельностью и временами совсем освобождалась от власти Селевкидов.
Софена отличалась значительным плодородием — её центральную часть Полибий называет «Прекрасной равниной». Регион был расположен вблизи важных торговых путей, к югу от неё через Северную Месопотамию проходила торговая магистраль из Восточного Ирана через Селевкию на Тигре в Антиохию на Оронте, боковая ветвь дороги шла через Софену в Малую Азию. Софена даже ненадолго присоединила к себе Коммагену или её часть.
Около 240 до н. э. софенский царь Аршам построил в г. Аршамашат (греч. Αρσαμωσατα, Арсамосата, ныне Шимшат в Турции), а в Коммагене — два города Арсамеи. Аршам оказывал поддержку брату Селевка II Антиоху Гиераксу — неудачливому претенденту на престол Селевкидов (225 до н. э.). В 212 до н. э. Антиох III Великий (223—187) начал свой знаменитый восточный поход с осады столицы Софены Аршамашата. Однако софенский царь Ксеркс не только сумел добиться мира (ценой уплаты части задержанной дани), но и получил в жёны сестру Антиоха Антиохиду. Всё это не помешало Антиоху III в 201 до н. э., имея за спиной удачно завершённый восточный поход и победоносную войну с Египтом, устранить Ксеркса при посредничестве Антиохиды. Он велел Антиохиде отравить своего мужа Ксеркса и овладел Софеной, обратив её в селевкидскую провинцию. Правителем Софены был назначен Зарех (Зариадр). В 192 до н. э. Антиох III, перейдя Геллеспонт, вторгся в Грецию, где столкнулся с римлянами. В 190 до н. э. в битве при Магнесии римляне нанесли ему сокрушительное поражение. Воспользовавшись этим, Зарех провозгласил себя независимым царём, установив союз с Римом. По сообщениям Страбона, одновременно с Зарехом провозгласили свою независимость и другие армянские цари: Арташес в Великой Армении и Ервандиды в Малой Армении и Коммагене.
Область Великой Армении
В 94 до н. э. Софена была присоединена Тиграном II к Великой Армении. Площадь Цопка составляла 18890 км²[2],[3] При Аршакидах Софена входила в царский домен, здесь в замке Бнабел хранились сокровища царей. После раздела Армении по договору 387 года между Римской империей и Персией Софена отошла к Римской империи (впоследствии Византии) — провинции Третья и Четвёртая Армения.
Армянский географ VII в. Анания Ширакаци описывает Четвертую Армению следующим образом:
|
Четвёртая Армения, смежная с Высокой Арменией, заключает в себе 8 областей: 1. Хордзен, 2.Хаштианк, 3. Пагнатун, 4. Балаховит 5. Цопк, 6. Хандзит, 7. Горек, 8. Декик. В ней находятся крепости, горы и реки, а также: берилл, дичь, птицы, рыбы, а из зверей — лев.[4] | 
|
См. также
Напишите отзыв о статье "Цопк"
Примечания
- ↑ А.Н. Тер-Гевондян // Армения и Арабский халифат // Изд-во АН Армянской ССР, 1977 г. - стр. 153-154- Всего страниц: 321
- ↑ [akunq.net/am/2010/02/23/%D5%B4%D5%A5%D5%AE-%D5%B0%D5%A1%D5%B5%D6%84%D5%AB-%D5%BE%D5%A1%D6%80%D5%B9%D5%A1%D5%AF%D5%A1%D5%B6-%D5%A2%D5%A1%D5%AA%D5%A1%D5%B6%D5%B8%D6%82%D5%B4%D5%A8-3/ Административно-территориальное деление Великой Армении] (арм.)
- ↑ Еремян С.Т., Армения согласно "Географии" 7-го века, Ереван, 1963г. (на армянском - Երեմյան Ս.Տ., Հայաստանը ըստ «Աշխարհացոյց»-ի, Երևան, 1963).
- ↑ [vehi.net/istoriya/armenia/geographiya/04.html Анания Ширакаци. Армянская география]
Ссылки
- [www.bvahan.com/ArmenianWay/Great_Armenia/Provinces_Rus/Koghmn_Tsopats.htm Карта провинции]
| ||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Цопк
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
