Цорвас, Александрос

Александрос Цорвас
Общая информация
Родился	12 августа 1982(1982-08-12) (41 год) Афины, Греция
Гражданство	Греция
Рост	188 см
Вес	80 кг
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб	свободный агент
Карьера
Молодёжные клубы
—2001	Панатинаикос
Клубная карьера*
2001—2011	Панатинаикос	60 (-48)
2001—2003	→  Айос-Николаос	25 (0)
2003—2004	→  Маркопуло	11 (0)
2004—2005	→  Трасивулос	6 (0)
2007—2008	→  ОФИ	24 (0)
2011—2012	Палермо	11 (0)
2012—2013	Дженоа	1 (0)
2013—2014	Аполлон Смирнис	27 (0)
2014	Норт-Ист Юнайтед	2 (-2)
Национальная сборная**
2003	Греция (до 21)	1 (-0)
2008—2011	Греция	16 (-15)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Але́ксандрос Цо́рвас (греч. Αλέξανδρος Τζόρβας; 12 августа 1982, Афины) — греческий футболист, вратарь.

Карьера

Клубная

Воспитанник футбольной школы «Панатинаикоса», в нём же и начал профессиональную карьеру в 2001 году, однако почти сразу был отдан в аренду клубу «Айос-Николаос», а в 2003 году, также на правах аренды, перешёл в «Маркопуло», аналогично в 2004 году отправился в клуб «Трасивулос», а в 2005 году вернулся из аренды в родной «Панатинаикос», в котором, однако, в основной состав пробиться так и не смог, поэтому в 2007 году перешёл в критский ОФИ.

29 августа 2011 года подписал контракт с итальянским «Палермо». В составе сицилийцев 29-летний грек заменил Сальваторе Сиригу, который отправился в «ПСЖ».

В августе 2012 года стал игроком «Дженоа».

Международная

В 2003 году вызывался в молодёжную сборную (до 21 года), а 21 марта 2008 года впервые был вызван в главную национальную сборную Греции в качестве 3-го вратаря на товарищеский матч против сборной Португалии, состоявшийся 26 марта 2008 года. Участник чемпионата Европы 2008 года. Основной вратарь сборной Греции на Чемпионате мира 2010.

Достижения

• Чемпион Греции: 2009/10
• Обладатель Кубка Греции: 2009/10

Ссылки

• [www.pao.gr/el/firstteam/roster/?itemid=2cc0e646-5515-4f84-9496-6a45fcaf611e Профиль на сайте ФК «Панатинаикос»]  (греч.)
• [www.transfermarkt.com/alexandros-tzorvas/profil/spieler/24284 Профиль на сайте transfermarkt.com] (англ.)
• [int.soccerway.com/players/alexandros-tzorvas/18988 Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=26628 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Отрывок, характеризующий Цорвас, Александрос

Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
Оставаться в Вогучарове становилось опасным. Со всех сторон слышно было о приближающихся французах, и в одной деревне, в пятнадцати верстах от Богучарова, была разграблена усадьба французскими мародерами.
Доктор настаивал на том, что надо везти князя дальше; предводитель прислал чиновника к княжне Марье, уговаривая ее уезжать как можно скорее. Исправник, приехав в Богучарово, настаивал на том же, говоря, что в сорока верстах французы, что по деревням ходят французские прокламации и что ежели княжна не уедет с отцом до пятнадцатого, то он ни за что не отвечает.
Княжна пятнадцатого решилась ехать. Заботы приготовлений, отдача приказаний, за которыми все обращались к ней, целый день занимали ее. Ночь с четырнадцатого на пятнадцатое она провела, как обыкновенно, не раздеваясь, в соседней от той комнаты, в которой лежал князь. Несколько раз, просыпаясь, она слышала его кряхтенье, бормотанье, скрип кровати и шаги Тихона и доктора, ворочавших его. Несколько раз она прислушивалась у двери, и ей казалось, что он нынче бормотал громче обыкновенного и чаще ворочался. Она не могла спать и несколько раз подходила к двери, прислушиваясь, желая войти и не решаясь этого сделать. Хотя он и не говорил, но княжна Марья видела, знала, как неприятно было ему всякое выражение страха за него. Она замечала, как недовольно он отвертывался от ее взгляда, иногда невольно и упорно на него устремленного. Она знала, что ее приход ночью, в необычное время, раздражит его.