Цормудян, Сурен Сейранович
Поделись знанием:
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».
В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
(перенаправлено с «Цормудян Сурен Сейранович»)
| Цормудян Сурен Сейранович | |
| Дата рождения: |
26 февраля 1978 (46 лет) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: |
с 2007 |
| Жанр: | |
| Язык произведений: | |
Суре́н Сейра́нович Цормудя́н (р. 26 февраля 1978, Владивосток) — российский писатель-фантаст армянского происхождения, автор фантастических романов, входящих в серии «Вселенная Метро 2033» и «Второго шанса не будет».
Биография
Родился 26 февраля 1978 года во Владивостоке. В 1990 году переехал жить в Калининградскую область, где и окончил школу, был призван в армию, служил в звании старшины морской пехоты. В настоящее время уволен в запас и занимается творчеством.
В 2009 году заочно окончил Калиниградский филиал Международного славянского института.
Хобби — фотография и моделирование.
Творчество
В 2007 году опубликовался в малотиражном литературном сборнике «Отражение» (Санкт-Петербург, № 14, 15).
В 2008 году рассказ «Чёрное солнце» вошёл в сборник серии «Сталкер» — «Чистое небо».
В 2010 году в серии «Вселенная Метро 2033» была издана книга «Странник».
В 2010 году был издан роман «Второго шанса не будет» в двух томах — «Когда завидуют мёртвым» и «Ад уже здесь».
В 2011 году вышла книга «Отражение во мгле», написанная во вселенной «Второго шанса не будет». Это — параллельная история, никакого отношения к роману-оригиналу она не имеет.
В 2011 году был завершён роман «Резервация 2051» для новой постапокалиптической серии (пока не имеющей названия)
В апреле 2012 года завершена работа над романом «Наследие Предков» для «Вселенной Метро 2033».
В 2013 году в жанре фэнтези была издана книга «Боевой вестник». Первая книга новой серии «Чаша первобога».
В 2014 году вышла вторая книга серии «Чаша первобога»: «Кровь королей».
Награды
- Бронзовая премия «Лучшая книга Вселенной Метро 2033» — за роман «Странник».
Библиография
- Чёрное солнце // Чистое небо: Сборник. — 2008.
- Когда завидуют мёртвым: Роман. — 2010. — (сер. Апокалиптика).
- Ад уже здесь: Роман. — 2010. — (сер. Апокалиптика).
- Странник: Роман. — М.: АСТ, 2010. — 320 с. — Тираж 60 000 экз. — (сер. Вселенная Метро 2033). — ISBN 978-5-17-068283-6, ISBN 978-5-271-29017-6[1]
- Отражение во мгле: Роман. — 2011. — (сер. Апокалиптика).
- Странник: Роман. — М.: АСТ, 2011. — 320 с. — Тираж 4 000 экз. — (сер. Вселенная Метро 2033). — ISBN 978-5-17-074579-1, ISBN 978-5-271-36246-0, ISBN 978-5-226-04113-6[1]
- Наследие предков (Tod mit uns): Роман. — М.: АСТ, 2012.
- Резервация 2051. Волчья стая: Роман. — СПб: Азбука, Азбука-Аттикус, 2013. — 320 с. — (сер. Азбука-фантастика).
- Чаша первобога. Книга I. Боевой вестник: Фэнтези. — СПб: Азбука, 2013. — 384 с. — (сер. Азбука-фантастика). — ISBN 978-5-389-05804-0
- Герои Млечного Пути: Роман. — СПб: Азбука, Азбука-Аттикус, 2013. — 480 с. — (сер. Азбука-фантастика).
- Резервация 2051. Огненный зверь: Роман. — СПб: Азбука, Азбука-Аттикус, 2013. — 384 с. — (сер. Азбука-фантастика).
- Чаша первобога. Книга II. Кровь королей: Фэнтези. — СПб: Азбука, 2014. — 352 с. — (сер. Азбука-фантастика). — ISBN 978-5-389-07594-8
- Последняя Тщетность: Роман.
Серии - Хронология
Серия: Вселенная «Метро 2033»
1. Странник
2. Наследие предков (TOD MIT UNS)
Серия: Второго шанса не будет
1. Последние пассажиры
2. Когда завидуют мертвым
3. Ад уже здесь
4. Отражение во мгле
Серия: Проект S.T.A.L.K.E.R.
1. Дичь
2. Черное солнце
Серия: Фантастика
- Завтра Млечного Пути
- Визит к динозаврам
- Где была твоя душа...
Серия: Чаша первобога
1. Боевой вестник
2. Кровь королей
Серия: Юмористическая фантастика
- Планета карликов
- Полетели за алмазом
- S.W.A.L.K.E.R. Похитители артефактов
Напишите отзыв о статье "Цормудян, Сурен Сейранович"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.ozon.ru/context/detail/id/5451679/ OZON.ru — Книги | Метро 2033. Странник | Сурен Цормудян | Вселенная Метро 2033 | Купить книги: интернет-магазин / ISBN 978-5-17-068283-6, 978-5-271-29017-6]
Ссылки
- Андрей Зильберштейн [www.mirf.ru/Reviews/review4365.htm Второго шанса не будет: Рецензия на книгу]. Мир фантастики. Проверено 4 ноября 2011. [www.webcitation.org/67inf7Xca Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
- [fantlab.ru/work219842 Сурен Цормудян] в Лаборатории фантастики
- [fantlab.ru/work181927 Вселенная «Метро 2033»] в Лаборатории фантастики
- [www.proza.ru/avtor/panzer51 Сурен Цормудян] на Проза.ру
- [samlib.ru/c/cormudjan_s_s/ Сурен Цормудян] в журнале «Самиздат»
- [vk.com/id17539940 Сурен Цормудян] в контакте
Отрывок, характеризующий Цормудян, Сурен Сейранович
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».
В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
