Цорн, Фридрих Альберт

Фридрих Альберт Цорн (нем. Friedrich Albert Zorn; 3 апреля 1816, Кемптен, Бавария — апрель 1895, Одесса, Российская империя) — немецкий и российский танцмейстер и танцевальный педагог, теоретик танца. Автор труда «Грамматика танцевального искусства» (1887).

Жизнь и творчество

Ф. А. Цорн изучал искусство танца в юные годы в Дрездене и Лейпциге, затем через Ганновер, Гамбург, Осло и Париж, в возрасте 16-ти лет, попал в Одессу. Здесь он с 1840 по 1887 год служил преподавателем при Императорской ришельевской гимназии. В течение этого времени Цорн совершил многочисленные поездки по Европе, где встретился и сотрудничал с хореографами разных стран. В 1855 году он работал с Полем Тальони в Берлине. Вёл в течение многих лет профессиональную переписку с Артуром Сен-Леоном. Также сотрудничал с коллегами-хореографами из Кёнигсберга и Лейпцига.

В мае 1885 года Ф. А. Цорн выслал председателю берлинской Академии танцевального искусства Аминту Фрейзингу свой фундаментальный труд, над которым он работал около 50 лет — «Грамматика танцевального искусства» (Grammatik der Tanzkunst). В 1887 году она вышла в Лейпциге. В этой работе Цорн описывал состояние современного ему балетного искусства и разъяснял свою систему записи для танца, основывающуюся на подобной системе Артура Сен-Леона. Основываясь на принципах нотации Сен-Леона и Тальони, Цорн описал кадрили, полонезы и некоторые другие танцы, исполняемые как на официальных балах, так и в частных собраниях. Кроме них, в систему своего образования для танцоров он включил менуэт, подробно им описанный. Из народных танцев Цорн описал среди прочих краковяк, тирольский и рейнский танцы.

Помимо современных ему танцев, хореограф также анализировал известные танцы прошлого — например, гавот Огюста Вестриса и качучу Фанни Эльслер из балета Жана Коралли «Хромой бес».

В 1905 году вышел английский перевод Грамматики….

Издания

• Grammatik der Tanzkunst. Theoretischer und praktischer Unterricht in der Tanzkunst und Tanzschreibkunst oder Choreographie nebst Atlas mit Zeichnungen und musikalischen Übungs-Beispielen mit choreographischer Bezeichnung und einem besonderen Notenheft für den Musiker, Leipzig: J. J. Weber, 1887; Reprint: Hildesheim: OLMS, 1982.
• Грамматика танцовальнаго искусства и хореографии. Цорн, Альберт Яковлевич, типогр. А. Шульца, Одесса, 1890.
• Grammar of the Art of Dancing, theoretical and practical; lessons in the arts of dancing and dance writing (choreography) with drawings, musical examples, choregraphic symblos, and special music scores, translated from the German of Friedrich Albert Zorn,, übersetzt von Alfonso Josephs Sheafe , Boston, Mass.: Heintzemann-Press, 1905.

Отрывок, характеризующий Цорн, Фридрих Альберт

Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.