Цуй Харк

Цуй Харк
Tsui Hark  (англ.) 徐克  (кит.)
Имя при рождении:	Tsui Man-kong  (англ.) 徐文光  (кит.) Чхёй Манькуон
Дата рождения:	15 февраля 1950(1950-02-15) (74 года)
Место рождения:	Сайгон, Французский Индокитай (ныне — Хошимин, Вьетнам)
Гражданство:	Гонконг Вьетнам
Профессия:	кинорежиссёр сценарист актёр кинопродюсер
Карьера:	1979 — по сей день
Направление:	Боевик Комедия Драма Фэнтези Любовная история Триллер Уся

Цуй Харк (правильно Чхёй Хак, англ. Tsui Hark / кит. 徐克) (15 февраля 1950, Сайгон, Французский Индокитай) — гонконгский кинорежиссёр, сценарист, актёр и кинопродюсер. Представитель «Гонконгской Новой Волны». Приобрёл известность как режиссёр многочисленных фильмов в жанре уся. Самой успешной работой Харка на данный момент является серия фильмов «Однажды в Китае» (1991—1997). Обладает несколькими престижными кинематографическими наградами. Пять его фильмов вошли в список «100 лучших китайских фильмов» на «Гонконгской кинопремии», что является вторым результатом после Вонга Карвая с шестью фильмами в этом списке. В 2004 году вошёл в число жюри на 57-м Каннском кинофестивале. Поработал и в Голливуде, сняв там три фильма: «Мастер», «Колония» и «Взрыватель».

Цуй Харк работает в самых различных жанрах кинематографа. В своих фильмах использует последние научные и технические достижения, не боится экспериментировать и смешивать разные художественные направления.

Ранние годы

Цуй Харк родился и вырос в китайской части Сайгона со своими родителями-хоа и шестнадцатью родными братьями. Когда ему было 13 лет, он и его семья иммигрировали в Гонконг. Цуй стал очень рано проявлять интерес к шоу-бизнесу и кинофильмам; когда ему было 10, он и его друзья арендовали 8-миллиметровую камеру, чтобы снять волшебное шоу и показать его в школе. Также у него появился интерес к комиксам — интерес, который в будущем повлияет на его кинематографический стиль. Одним из его любимых фильмов является классическая картина «Гражданин Кейн».

Цуй начал получать среднее образование в Гонконге в 1966 году. Высшее образование он начал получать в 1975 году в Техасе: сначала в Южном Методистском Университете, а затем изучал режиссуру в Техасском университете в Остине. Тогда же изменил имя с Манькуон на Хак из-за того, что сокурсники дразнили его Кинг-Конг. По его утверждению, данному родителям, он учился, чтобы последовать по стопам отца и стать фармацевтом. Но на самом деле, вопреки воле отца, он изучал киноискусство.

После окончания учёбы, Цуй переехал в Нью-Йорк, где работал над документальным фильмом Кристин Чой «Spikes to Spindles» (1979) — Харк работал в лаборатории по проявке плёнки и в киногруппе, снимавшей хронику. Он также редактировал газету китайского квартала, сотрудничал с театральной группой и работал на кабельном телевидении, которое вещало на китайском языке. Цуй вернулся в Гонконг в 1977 году и положил начало плодотворной карьере.

Карьера

Период «Новой Волны»

После смерти Брюса Ли жанр уся находился в кризисе. Сначала продюсеры пытались сделать нового Брюса Ли из Джеки Чана. Но все фильмы ждал абсолютный провал. Тогда Джеки пошёл по другому пути — по пути комедийного боевика, в чём ему начал сопутствовать успех. Почти одновременно с ожидаемым возрождением комедийного жанра, на свет появился Гонконгский кинофестиваль. Это вдохновило молодые таланты на смелые эксперименты. Появилось новое поколение режиссёров, которое кинокритики окрестили «Гонконгской Новой Волной», во главе с Цуй Харком (который был причислен кинокритиками к «Новой волне» сразу же после возвращения из Штатов), Джоном Ву, Юань Хэпином, Джетом Ли, Кори Юанем и Джеки Чаном.

Как раз после возвращения Харка в Гонконг, там начался беспрецедентный телевизионный бум. Работая продюсером и режиссёром на телевидении, он смог зарекомендовать себя и как предприниматель с деловой хваткой, и как склонный к новациям художник. Уже в первых своих работах (телесериалах) он проявил интерес к совмещению традиционной китайской тематики (мифологические персонажи и сюжеты, кунг-фу) и стилистики западного модернизма.

Дебютом Харка на большом экране был фильм «Бабочки-убийцы» (1979) — эксцентричная и технически сложная картина, в которой смешались такие жанры как уся, детектив, научная фантастика, фэнтези, мистика и триллер, где, несмотря на очевидные заимствования из голливудского жанрового кино (фильмы об агрессивных и враждебных человеку представителях мира природы), режиссёр сумел сделать акцент на своей экспрессивной стилистике и этническом колорите. Примкнув к когорте молодых реформаторов гонконгского кино (Энн Хуэй, Аллен Фонг, Клиффорд Чой), Харк развивает активную продюсерскую деятельность, способствует появлению новых талантов, прежде всего в актёрской среде. Его второй фильм «Мы собираемся вас съесть» (1980) стал смесью дикого ужаса, чёрной комедии и кунг-фу.

Уся — это другое измерение, которое несёт в себе сильнейшие эмоции и страсть. Я всегда был поклонником жанра уся. Эти фильмы позволяют нам по-новому взглянуть на то, что у нас было имели, на ценности и на то, какой мы видели жизнь.

Оригинальный текст (англ.)  

Wuxia culture is like another dimension that provides us with strong emotion, strong passion. I have always been a fan of Wuxia movies. They give us a refreshed view of what we had before, of the values and of the way we looked at life.

— [www.imdb.com/name/nm0007139/bio#quotes Цуй Харк]

Но именно его третий фильм «Опасный контакт первой степени» (1980) не удержал его в рамках обычного кино. Триллер о молодых преступниках, которые веселились, взрывая бомбы — был страшным, нигилистическим и имел политический подтекст. Фильм был подвергнут жёсткой цензуре британским колониальным правительством и был выпущен в 1981 году в сильно изменённой версии под названием «Опасный контакт — первая степень» (альтернативное название: «Не играй с огнём»). В результате фильм не принёс создателям финансового успеха, но зато помог молодому режиссёру стать любимцем критиков, которые ждали от Цуя новых смелых фильмов про реалии современного Гонконга.

Блокбастеры

Но затем карьера Цуя сделала неожиданный поворот. В 1981 году он присоединяется к «Cinema City» — новой компании, которую основали Рэймонд Вон Пакмин, Карл Мака и Дин Шек. Специализировалась эта компания на блокбастерах. Цуй принимал участие в создании таких картин как: криминальный фарс «All the Wrong Clues» (1981) и его первый хит «Безумная миссия 3: Наш человек с Бонд-стрит» (1984).

Для топ-студии «Golden Harvest» Цуй снял уся-фэнтези «Зу: Воины с волшебной горы» (1983). Цуй сотрудничал с голливудскими специалистами, которые помогли ему создать спецэффекты, число и сложность которых были беспрецедентными для китайского кино. Эта сказочная лента была полна чудесных превращений и отчаянных единоборств.

Многие были разочарованы этим резким поворотом в стиле режиссёра, и некоторыми он был расценен как главный пример неспособности гонконгского кинематографа подняться выше пошлости и меркантилизма.

Киномагнат

В 1984 году он, вместе со своей женой и, по совместительству, продюсером Нансун Ши, создаёт свою собственную продюсерскую компанию «Film Workshop», образовав тем самым основу для дальнейшей работы над многими и многими проектами. Здесь он заработал репутацию тем, что продюсировал другие режиссёрские работы, а также работал с Джоном Ву и Кингом Ху. Но его самое длинное и плодотворное сотрудничество было с Чэном Сяодуном. Как постановщик боёв или режиссёр во многих фильмах производства компании «Film Workshop», Чэн сделал большой вклад в знаменитый стиль Цуя.

«Film Workshop» стала активно выпускать один хит за другим, каждый из которых собирал отличную кассу в Гонконге и во всей Азии, привлекая всё больше и больше зрителей, которые шли в кинотеатры, завлекаемые визуальной авантюрностью, широкой рекламной компанией, активной манерой съёмок и быстрым темпом фильмов. Цуй умел очень ловко улавливать тенденции в выбранном жанре кинематографа; экспериментировал с историческими драмами, фильмами ужасов, боевиками, фентези, научной фантастикой, комедиями и мелодрамами. Нет такого жанра, в котором Цуй Харк не попробовал бы силы, ракурса, какого он не использовал и технологии, которой он не применил. Многие считают его предшественником «поколения MTV».

Харк стал продюсером фильма Джона Ву «Светлое будущее» (1986). Этот фильм послужил началом для повального увлечения Цуя гангстерским кино, например, таким, как фильм Чэна Сяодуна «Китайская история о призраках» (1987). Виртуоз (1990) — вернул жанр уся, который долго не использовался. Также Харк возрождал классические фильмы и жанры: детектив в картине «Бабочки-убийцы»; музыкальную комедию в фильме «Шанхайский блюз» (1985); «Блюз Пекинской оперы» (1986) отдаёт дань традициям пекинской оперы, на которую маленький мальчик Цуй ходил с матерью в детстве и которая сильно повлияла на гонконгское кино; «Китайская история о призраках» — ремейк мистического романа «The Enchanting Shadow» (1959).

Ещё в фильме «Зу: Воины с волшебной горы» появляется одна из ведущих актрис гонконгской «новой волны» Бриджит Лин. Именно Лин разделила успех Цуй Харка и в фильме «Блюз пекинской оперы». Фильм, которому западные критики дали более чем лестную характеристику «Гражданин Кейн гонконгского кино», рассказывал о судьбе трёх молодых китаянок после переломных событий революции 1911 года и представлял собой органичное сочетание фарса, «фильма дей­ствия» и политической сатиры.

К началу 90-х годов Харк становится полноправным представителем режиссёрской и продюсерской элиты гонконгского, да и всего синоязычного кинематографа. Как продюсер, он имеет в своем активе удачные опыты сотрудничества с Джоном By («Просто герои», 1987) и Чэном Сяодуном («Китайская история о призраках», 1987).

Стиль режиссёра просматривается и в, возможно, самой успешной режиссёрской работе Цуя до настоящего времени — серии фильмов «Однажды в Китае» (1991—1997). Здесь он воссоздал народного героя Хуана Фэйхуна, которого в первых трёх частях сыграл Джет Ли. Эта серия фильмов — самое яркое выражение патриотизма Цуя и его страстного переживания китайской истории, особенно перед лицом влияния западных держав. Этим шумным и многоцветным, как взрыв китайской петарды, гангстерским боевиком, он покоряет не только азиатскую, но и западную аудиторию.

Цуй иногда «баловался» актёрской игрой, причём в основном у других режиссёров. Из известных ролей можно выделить комедийную роль в фильме «Суперотряд 2» (1985) и роль злодея в мрачной комедийной криминальной истории «Последняя победа» (1987).

Во время экономического спада 90-х годов, Цуй снял два дорогих, но непопулярных фильма, которые доказали, что он окончательно отошёл от жгучего цинизма его ранних работ в сторону блокбастеров. «Зелёная змея» (1993) стал эротической и мрачно апокалиптической версией любимой китайской сказки о фее. «Лезвие» (1995) — кровавый и антигероический ремейк классики уся «Однорукий меченосец» (1967).

Американские фильмы

Когда Голливуд стал пополнять свой кадровый состав наиболее перспективными с коммерческой точки зрения режиссёрами из Юго-Восточной Азии, вслед за Джоном By туда был приглашён и Цуй Харк. В 1990 году Цуй Харк уже делал попытку снять низкобюджетный американский боевик «Мастер» с Джетом Ли в главной роли, который тогда ещё не обрёл славы. В середине 90-х годов Цуй выставил на суд Голливуда ещё два своих фильма, в которых главную роль сыграл Жан-Клод Ван Дамм: «Колония» (1997) и «Взрыватель» (1998).

Его первая голливудская картина — боевик «Колония» — не сделала больших сборов, но получила благосклонные отзывы критики за мастерски поставленные трюковые сцены, динамичный сюжет и склонность к самопародии. В своём следующем фильме «Взрыватель» Харк использовал практически ту же самую сюжетную конструкцию (борьба героев-отщепенцев с международными террористами) и вновь сделал ставку на заметно сбавившего в актёрском плане Ван Дамма. Несмотря на отчаянные усилия режиссёра разнообразить стандартную фабулу с помощью экспрессивных визуальных решений и головоломных трюков, картина потерпела фиаско — фильм стоимостью 35 миллионов долларов не окупил даже своих постановочных расходов.

Последние фильмы

Цуй вернулся домой в 2000 году. Последний фильм в Гонконге он снял в 1996 году. «Время не ждёт» (2000) и «Воины зу» (2001) — полны действия с щедрыми компьютерными спецэффектами, получили преданных поклонников, для которых эти фильмы стали культовыми. Но эти фильмы не достигли массового успеха. «Чёрная маска 2: Город масок» (2002) вышел сразу на видео, так и не попав на экраны кинотеатров.

Проекты Цуя как продюсера также не принесли никаких плодов, несмотря на то, что он продолжал раздвигать технические границы. «Master Q» (2001) — стал первым гонконгским фильмом, в котором живые актёры на экране находились бок о бок с анимационными персонажами, причём всё это было в формате 3D. «Эра вампиров» (2002) возрождал поджанр, популярный в 80-х годах: боевые искусства сочетались со сверхъестественным. Фильм показал «прыгающих трупов» из китайской народной легенды. Оба фильма лишь немного всколыхнули критиков и зрителей.

В 2005 году он начал производство фильма «Семь мечей», основанного на телесериале, серии комиксов и видеоигре. Фильм получился немного более успешным, чем его другие фильмы нового тысячелетия, и в феврале 2006 года Цуй объявил о планах выпустить сиквел этого фильма. Но сиквел так и не вышел до настоящего времени.

Следующий фильм Цуя — «Забытое» (2008) — триллер, главную роль в котором сыграла Анджелика Ли. В том же году вышла комедия «Всё о женщине», которая получила плохие отзывы зрителей и критиков. В 2010 году свет увидел остросюжетный криминальный боевик «Детектив Ди». В Китае его посмотрели более 8 миллионов человек. Критики оценили фильм положительно.

Очерк творчества

В Азии сценариста, режиссёра и продюсера Цуй Харка часто упоминают в одном ряду с выдающимися режиссёрами Стивеном Спилбергом и Альфредом Хичкоком. Вот что сказал о Харке актёр Ман Хой:

Цуй Харк не любит когда день заканчивается, он сумасшедший, его одержимость пугала нас до смерти. Он хороший режиссёр, но для съёмочной группы это физически тяжело.

Режиссёр Кирк Вон говорит следующее: «Цуй Харк очень творческий человек. Ему никогда не нравилось просто снимать как все. Он вечно придумывает, как всё снять по-новому, в новаторской манере». Но в его фильмах форма не перевешивает содержание. Он приглашал к сотрудничеству молодых сценаристов и режиссёров и ставил перед ними простую задачу — развить свой собственный стиль. Он говорил им, что в сюжете должен быть смысл, он должен нести катарсис и дарить зрителю положительные эмоции; необходимо стать единым целым со зрителями, потому что они ходят в кино, чтобы чувствовать, а не чтобы понимать.

Киновед Ли Чхёк Тхо так оценивает работу Харка:

Я считаю, Цуй Харк осовременил кунг-фу и фехтовальный жанр. Можно много узнать о кунг-фу из сериала «Однажды в Китае».

Цуй Харк работал со многими молодыми многообещающими талантами в качестве продюсера, режиссёра и сценариста. В их числе Джет Ли, а также режиссёр и один из лучших хореографов современности Юань Хэпин, который сказал следующее: «Каждые 10 лет я начинаю замечать, что энергия в восточных боевиках начинает иссякать. Харк сотворил нечто, что поможет жанру процветать следующие 10 лет. Ему будут подражать по меньшей мере 5—7 лет».

В лучших картинах Харка кровавые разборки в стиле Джона By перемежаются с блистательной клоунадой в духе Джеки Чана и сопровождаются нагнетанием особой мистической атмосферы, почерпнутой из традиционных китайских легенд и преданий. Надо признать, что в творчестве Харка яркие и самобытные работы («Китайская история призраков 3», 1991, «Китайский праздник», 1995) чередовались с «аккомпанированием» на чужом бенефисе («Близнецы-драконы», 1992, с Джеки Чаном в двух ролях сразу) и откровенными неудачами (фантастическая драма «Зелёная змея», 1993).

Фильмография

Год		Русское название	Оригинальное название	Роль
1979	ф	Бабочки-убийцы	Die bian	режиссёр
1980	ф	Мы собираемся вас съесть	Di yu wu men	режиссёр, сценарист
1983	ф	Войны Зу	San suk san geen hap	режиссёр, актёр
1984	ф	Безумная миссия 3: Наш человек с Бонд-стрит	Zuijia paidang zhi nuhuang miling	режиссёр, актёр
1984	ф	Шанхайский Блюз	Shang Hai zhi yen	режиссёр, продюсер, актёр
1986	ф	Блюз Пекинской оперы	Do ma daan	режиссёр, продюсер
1986	ф	Светлое будущее	Ying hung boon sik	продюсер, актёр
1987	ф	Китайская история о призраках	Sinnui yauwan	продюсер
1987	ф	Светлое будущее 2	Jackie Brown	продюсер, сценарист
1988	ф	Большое дело	Cheng shi te jing	режиссёр, продюсер, актёр
1988	ф	Лазерщик	The Laser Man	продюсер
1988	ф	Я люблю Марию	Tie jia wu di Ma Li A	режиссёр, продюсер, сценарист, актёр
1989	ф	Мастер	Long xing tian xia	режиссёр, продюсер, сценарист
1989	ф	Киллер	Dip huet seung hung	продюсер
1989	ф	Просто герои	Yi dan qun ying	продюсер
1989	ф	Светлое будущее 3	Ying hung boon sik III jik yeung ji gor	режиссёр, продюсер, сценарист, монтажёр
1990	ф	Виртуоз	Xiao ao jiang hu	режиссёр, продюсер
1990	ф	Терракотовый воин	Qin yong	продюсер
1990	ф	Китайская история о призраках 2	Sinnui yauwan II	продюсер
1991	ф	Китайская история о призраках 3	Sinnui yauwan III: Do do do	режиссёр, продюсер, сценарист
1991	ф	Однажды в Китае	Wong Fei Hung	режиссёр, продюсер, сценарист
1991	ф	Король шахмат	Kei wong	режиссёр, продюсер
1991	ф	Вечеринка многочисленной семьи	Haomen yeyan	режиссёр
1992	ф	Близнецы-драконы	Shuang long hui	режиссёр, сценарист, актёр
1992	ф	Легенда о фехтовальщике	Xiao ao jiang hu zhi: Dong Fang Bu Bai	продюсер, сценарист
1992	ф	Однажды в Китае 2	Wong Fei Hung II: Nam yi dong ji keung	режиссёр, сценарист, продюсер
1992	ф	Безумный город	Yiu sau dou si	продюсер, сценарист
1992	ф	Таверна Дракона	Sun lung moon hak chan	режиссёр, сценарист, продюсер
1993	ф	Однажды в Китае 3	Wong Fei Hung ji saam: Si wong jaang ba	режиссёр, сценарист, продюсер
1993	ф	Однажды в Китае 4	Wong Fei Hung ji sei: Wong je ji fung	продюсер, сценарист
1993	ф	Железная обезьяна	Siu nin Wong Fei Hung ji: Tit Ma Lau	продюсер, сценарист
1993	ф	Зелёная змея	Ching Se	режиссёр, сценарист, продюсер
1994	ф	Однажды в Китае 5	Wong Fei Hung chi neung: Lung shing chim ang	режиссёр, продюсер, сценарист
1995	ф	Лезвие	Dao	режиссёр, сценарист, монтажёр
1996	ф	Гангстерские войны	San Seung Hoi taan	продюсер
1996	ф	Чёрная маска	Hak hap	продюсер, сценарист
1997	ф	Американские приключения	Wong Fei Hung: Chi sai wik hung see	продюсер
1997	ф	Китайская повесть о духах	Xiao Qian	продюсер, сценарист, монтажёр, озвучка
1997	ф	Колония	Double Team	режиссёр
1998	ф	Взрыватель	Knock Off	режиссёр
2000	ф	Время не ждёт	Shun liu Ni liu	режиссёр, сценарист, продюсер, озвучка
2001	ф	Воины Зу	Shu shan zheng zhuan	режиссёр, сценарист, продюсер
2002	ф	Чёрная маска 2: Город масок	Black Mask 2: City of Masks	режиссёр, сценарист, продюсер
2002	ф	Эра вампиров	The Era of Vampires	продюсер, сценарист
2004	ф	Непревзойдённый боец	Xanda	продюсер, сценарист
2005	с	Семь мечей	Chat gim	режиссёр, сценарист, продюсер
2007	ф	Треугольник	Tie saam gok	режиссёр, продюсер
2008	ф	Забытое	Sam hoi tsam yan	режиссёр, сценарист, продюсер
2008	ф	Всё о женщине	Nu ren bu huai	режиссёр, сценарист, продюсер, монтажёр, актёр
2010	ф	Детектив Ди	Di Renjie	режиссёр, продюсер
2011	ф	Летающие мечи врат дракона	Long men fei jia	режиссёр, сценарист, продюсер
2011	ф	Великий фокусник	Daai mo seut si	актёр
2011	ф	Врата дракона	Long men fei jia	режиссёр, сценарист, продюсер
2013	ф	Молодой детектив Ди: Восстание морского дракона	Young Detective Dee: Rise of the Sea Dragon	режиссёр, сценарист, продюсер
2014	ф	Следы в заснеженном лесу	Tracks in The Snowy Forest	режиссёр

Другая деятельность

В 1994 году у американской рок-группы Sparks вышел альбом Gratuitous Sax & Senseless Violins, на котором одна из песен называется «Tsui Hark» в честь гонконгского режиссёра, более того, одним из вокалистов этой песни как раз является специально приглашённый для этого Цуй Харк.

В 2004 году четвёртым среди китайских режиссёров (после Чэнь Кайгэ, Вэнь Цзянь и Эдварда Яна) вошёл в жюри 57-го Каннского кинофестиваля. Другой китайский режиссёр Джон Ву, с которым у Цуя была ссора во время производства фильма «Просто герои», был в жюри фестиваля в следующем году.

Награды и достижения

Режиссёр со вторым самым высоким числом фильмов (пять, все сняты с 1979 по 1991 года), вошедших в список «100 лучших китайских фильмов» на «Hong Kong Film Awards» во время празднования столетия кинематографа. На первом месте Вонг Карвай с шестью фильмами.

• Венецианский кинофестиваль, 2000 — Приз «Future Film Festival Digital Award» за фильм «Время не ждёт».
• Avoriaz Fantastic Film Festival, 1988 — Специальный приз жюри за фильм «Китайская история призраков».
• Международный кинофестиваль в Дубаи, 2008 — Приз за особый вклад в кинематограф.
• Фестиваль «Fantasporto», 2008 — Лучший фильм («Треугольник»).
• Гонконгская кинопремия:
  • 1992 — Лучший режиссёр («Однажды в Китае»),
  • 1987 — Лучший фильм («Светлое будущее»).

Примечания

На этой странице есть текст на китайском языке. Без поддержки восточноазиатской письменности вы можете видеть знаки вопроса или другие знаки вместо китайских символов.

Литература

• Bordwell, David. Planet Hong Kong: Popular Cinema and the Art of Entertainment. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2000. ISBN 0-674-00214-8.
• Dannen, Fredric, and Barry Long. Hong Kong Babylon: The Insider’s Guide to the Hollywood of the East. New York: Miramax, 1997. ISBN 0-7868-6267-X.
• Hampton, Howard. «Once Upon a Time in Hong Kong: Tsui Hark and Ching Siu-tung». Film Comment July-August 1997: pp. 16–19 & 24-27.
• Ho, Sam, ed. The Swordsman and His Juang Hu: Tsui Hark and Hong Kong Film. Hong Kong University Press, 2002. ISBN 962-8050-15-X.
• Morton, Lisa. The Cinema of Tsui Hark. Jefferson, NC: McFarland and Company, Inc., 2001. ISBN 0-7864-0990-8.
• Schroeder, Andrew. Tsui Hark’s Zu: Warriors from the Magic Mountain. Hong Kong: Hong Kong University Press, 2004. ISBN 962-209-651-4.
• Teo, Stephen. Hong Kong Cinema: The Extra Dimensions. London: British Film Institute, 1997. ISBN 0-85170-514-6.
• Yang, Jeff, and Dina Gan, Terry Hong and the staff of A. magazine. Eastern Standard Time: A Guide to Asian Influence on American Culture. Boston: Houghton Mifflin, 1997. ISBN 0-395-76341-X.

Ссылки

• Цуй Харк (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [allmovie.com/artist/tsui-hark-93443 Цуй Харк на AllMovie]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Цуй Харк

– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.