Цукерман, Владимир Моисеевич

Влади́мир Моисе́евич Цукерма́н (1891, Симферополь — 22 августа 1937, Москва) — советский востоковед и дипломат. Один из фигурантов «Кремлёвского дела».

Родился в еврейской семье, получил среднее образование. Временно исполняющий должность полномочного представителя РСФСР в Бухарском ханстве. Заместитель начальника отдела внешних сношений Туркестанской комиссии ВЦИК и СНК РСФСР в 1920, затем с августа того же года временно исполняющий должность начальника данного отдела и заместитель уполномоченного НКИД РСФСР в Средней Азии до 1921. Председатель чрезвычайной следственной комиссии для производства следствия по делу Хорезмского представительства ТАССР в городе Хива с декабря 1920 до 1921. Член президиума секции Среднего Востока ВНАВ. Заведующий 1-м Восточным отделом НКИД СССР. Проживал в Москве по адресу: улица Каляевская, дом 5, квартира 287.

Арестован 17 мая 1937 года. Обвинён в шпионаже. Имя Цукермана было включено в сталинский расстрельный список, датированный 20 августа 1937 года. Приговорён к ликвидации Сталиным, Молотовым, Косиором, Ворошиловым и Кагановичем. 22 августа 1937 года приговор формально утверждён на заседании Военной коллегией Верховного суда СССР. Казнён в тот же день. Труп кремирован в крематории Донского кладбища. Реабилитирован посмертно 9 мая 1957 года.

Литература

• Люди и судьбы. Биобиблиографический словарь востоковедов - жертв политического террора в советский период (1917-1991). — С.-Пб.: Петербургское Востоковедение.
• Лит.: НРМ. С. 367; КПРСДС; Агабеков, 1992. С. 192, 194-195; Россия и Африка. С. 37; Crowley, 1970. P. 157.

Ссылки

• [www.centrasia.ru/person2.php?&st=1102679145 ЦентрАзия]
• [www.sakharov-center.ru/asfcd/martirolog/?t=page&id=14998 Мартиролог расстрелянных]
• [lists.memo.ru/d35/f280.htm Списки жертв]

Отрывок, характеризующий Цукерман, Владимир Моисеевич

Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.