Цукор, Адольф

Адольф Цукор
Adolph Zukor
(1921)
Дата рождения:	7 января 1873(1873-01-07)
Место рождения:	Риче (Королевство Венгрия)
Дата смерти:	10 июня 1976(1976-06-10) (103 года)
Место смерти:	Лос-Анджелес (штат Калифорния, США)
Гражданство:	США США
Профессия:	основатель кинокомпании "Paramount Pictures", режиссёр и продюсер

Адольф Цукор (при рождении Адольф Кьюкор, венг. Zukor Adolph; 7 января 1873 — 10 июня 1976) — уроженец Венгрии, создавший в США кинокомпанию Paramount Pictures.

Ранние годы жизни

Цукор родился в еврейской семье в Риче (Венгрия), который тогда входил в Австро-Венгерскую империю. В 1889 году, в возрасте 16 лет, он эмигрировал в Америку. Как и большинство иммигрантов, начинал с нуля. Когда он впервые приехал в Нью-Йорк, он остался там со своей семьей и работал в магазине обивки, где его друг принял на работу в качестве ученика скорняка. Цукор работал там в течение двух лет. Когда он решил заняться самостоятельной работой и шить изделия из меха для продажи, ему было девятнадцать лет и он был опытным дизайнером. В 1893 году его заинтриговала Всемирная выставка в Чикаго, посвященная открытию Колумбом Америки, и он решил отправиться на Средний Запад. Оказавшись там, он основал меховой бизнес. И уже о втором сезоне работы персонал Zukor’s Novelty Fur Company был расширен до двадцати пяти человек и был открыт филиал.

Карьера в кино

Он начал работать в кинопромышленности, когда в 1903 году его двоюродный брат Макс Гольдштейн пришел к нему за кредитом. Митчеллу Марку нужны были инвесторы в целях расширения сети театров, первым из которых был «Зал Эдисона» в Буффало. В зале были представлены поразительные изобретения Томаса Эдисона: фонограф, электрическое освещение и движущиеся изображения. Цукор не только дал Гольдштейну деньги, но настаивал на формировании партнерства для открытия еще такого же заведения. Другим партнером в предприятии был Маркус Лов.

«Известные игроки»

В 1912 Адольф Цукор основал кинокомпанию «Известные игроки» (Famous Players Film Company) — с рекламным слоганом «Известные игроки в известных пьесах» — как американский дистрибьютор французской Les Amours de la reine Élisabeth, в главной роли Сара Бернар. В следующем году он получил финансовую поддержку от братьев Фроман, крупных Нью-Йоркских театральных импресарио. Их основной целью было привести отметившихся театральных актеров на большой экран. Цукор продолжил создавать фильм «Узник Зенды» (1913). Он купил оружейный склад на 26-й стрит на Манхэттене и превратил его в киностудию «Челси», которая используется по сей день.

Paramount Pictures

Студия превратилась в Famous Players-Lasky с содиректором Джесси Л. Ласки, а затем в Paramount Pictures, в которой он занимал пост президента до 1936, когда он стал председателем совета директоров.

Цукор произвел революцию в киноиндустрии по организации производства, дистрибьюции и проката фильмов в рамках одной компании.

Цукор был также опытным режиссёром и продюсером. Он ушел из Paramount Pictures в 1959 и вплоть до своей смерти в возрасте 103 года занимал должность почетного председателя.

В 1980 году был создан мюзикл «The Biograph Girl», посвящённый пионерам немого кино, среди которых назван и Цукор.

Литература

• Adolph Zukor, The Public Is Never Wrong: My 50 Years in the Picture Industry (New York: G. P. Putnam, 1953)
• David Balaban, The Chicago Movie Palaces of Balaban and Katz (Arcadia Publishing, 2006)
• Neal Gabler, An Empire of Their Own: How the Jews Invented Hollywood (New York: Anchor Books, 1989)
• Will Irwin, The House That Shadows Built (Garden City, New York: Doubleday, Doran, 1928)

Отрывок, характеризующий Цукор, Адольф

– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.